— Я постоянно представляла себе, как ты меня так обнимаешь, — замерев, прошептала она ему на ухо.
— Как занимаешься со мной сексом?
— Да.
— С десяти лет это себе представляла? — спросил Тэнго.
Аомамэ засмеялась.
— Нет, конечно. Только тогда, когда стала немного старше.
— И я представлял себе то же самое.
— Что ты во мне?
— Да, — ответил Тэнго.
— И теперь все так, как ты себе представлял?
— Все еще не могу поверить, что это правда, — честно признался он. — Мне все еще кажется, будто я и дальше всё это себе воображаю.
— Но это правда.
— Она кажется слишком восхитительной, чтобы быть ею.
Аомамэ в темноте улыбнулась. Потом приложила свои губы к его губам. Их языки переплелись.
— Тебе не кажется, что моя грудь слишком маленькая? — спросила она.
— Как раз такая, какая надо, — ответил он, положив руку на ее грудь.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно, — сказал он. — Ты стала бы иной, если бы грудь была больше.
— Спасибо, — сказала она и добавила: — Кроме того, правая и левая груди отличаются друг от друга размером.
— И в таком виде они хороши, — сказал он. — Левая — это левая, а правая — это правая. Ничего в них не надо менять.
Аомамэ приложила ухо к груди Тэнго.
— Я долго была одинока. И многое меня глубоко ранило. Вот было бы хорошо, если бы я могла встретиться с тобой раньше. Тогда не пришлось бы так долго блуждать кружным путём.
Тэнго покачал головой.
— А вот я так не думаю. Именно сейчас — то время, когда мы должны были встретиться.
Аомамэ заплакала. Долго сдерживаемые слезы покатились из глаз. Их крупные капли падали на простыню, словно дождь. Не отпуская Тэнго, она мелко дрожала и не переставала плакать. А он, обняв ее обеими руками, крепко прижимал к себе. «Теперь, наверное, он будет делать так постоянно», — радовалась она.
— Надо было столько времени, чтобы мы поняли, какими одинокими мы были, — сказал Тэнго.
— Двигайся, — сказала она ему на ухо. — Медленно и долго.
Тэнго послушался ее. Двигался очень медленно. А между тем Аомамэ, спокойно дыша и прислушиваясь к собственному сердцебиению, держалась за его могучее тело, как человек, который тонет. Перестав плакать и думать, отдалившись от прошлого и будущего, приспосабливалась всем своим существом к его движению.
Под утро они оба в гостиничных купальных халатах стояли перед большим окном и держали в руках бокалы с красным вином, которое заказали в гостиничной службe. Аомамэ пригубила бокал только для виду. Им все еще не хотелось спать. Из окна своего номера на семнадцатом этаже они могли вволю наблюдать Луну. Тучи куда-то улетучились, и ничего не загораживало их поле зрения. Хотя на рассвете Луна переместилась достаточно далеко, она все еще висела над городским горизонтом. Становясь все более пепельной, она вот-вот должна была закончить свои обязанности и нырнуть за горизонт.
Заказывая вчера номер, Аомамэ, у женщины за конторкой гостиничного администратора, попросила, независимо от оплаты, номер на одном из верхних этажей, откуда была бы видна Луна. «Самое главное условие — чтобы мы могли видеть Луну», — подчеркнула она. Женщина за конторкой отнеслась любезно к молодой парочке, внезапно появившейся в отеле. Тем более, что в тот вечер в нем совершенно случайно оказалось много свободных мест. Кроме того, она с первого взгляда почувствовала к ним симпатию. Послала коридорного проверить, хорошо ли видна Луна в одном из номеров-люкс для новобрачных, затем передала Аомамэ ключ. И взяла плату за номер с особой скидкой.
— Разве сегодня полнолуние? — заинтересованно спросила она Аомамэ. До сих пор она слышала от жильцов различные многочисленные требования, пожелания и просьбы. Но еще ни разу не встречала таких клиентов, кто бы так серьезно просил номер, из которого должна была хорошо видна Луна.
— Нет, — ответила Аомамэ. — Такая фаза Луны прошла. Теперь Луна на две трети от своего размера. Но это не важно. Главное — чтобы её было видно.
— Вы любите смотреть на Луну?
— Обожаем, — улыбаясь, ответила Аомамэ.