Так правда торжествует над ложью, хотя бы временно и имела успех ложь. Но тем печальнее и непостижимее то закоснелое упорство, с которым извращенный человеческий ум льнет ко лжи, хотя уже давно обличенной и ниспровергнутой. И этим позором заклеймил себя преимущественно наш век, который породил целое племя критиков — отрицателей, проповедующих отрицание действительности воскресения Христова, как последнее слово научно-критического знания. Если бы это было действительно последнее слово научно-критического знания, то, поистине, было бы грустно за науку и разум человечества, потому что это “последнее слово” его совпадает как раз с той первоначальной ложью, которую провозглашали среди иудеев подкупленные золотом богоубийц воины!
Рассмотрите все так называемые теории воскресения Христова, при помощи которых новейшие критики-рационалисты стараются объяснить евангельское повествование так, чтобы низвесть его на почву мифа, и вы убедитесь, что в действительности они не сказали ничего нового и под новыми, облеченными в научную терминологию формами, в сущности проповедуют все ту же старую ложь, когда-то провозглашенную подкупленными воинами-язычниками.[60] Вот так нелепо мало-изобретательна новейшая отрицательная критика, и поистине нет еще легковерия, которое было бы неимовернее легковерия отрицательной критики, кичащейся своим “научнообоснованным” неверием…..
В своих усилиях подорвать историческую достоверность воскресения Христова отрицательная критика совершает вопиющую несправедливость по отношению к самым элементарным требованиям научно-исторической правды и беспристрастия.
Она с достойным лучшего дела усердием собирает наималейшие крупицы всего, что так или иначе может содействовать сомнению и отрицанию и устраняет все, что подтверждает историческую достоверность события, — верит на слово заклятым врагам Христа и христианства и отвергает показания Его учеников и последователей. Но такой прием противоречит самым основным началам беспристрастной и добросовестной истории и претит совести человечества. Для последней не может быть ни малейшего колебания в решении вопроса о том, кому можно более верить в данном случае: разъяренному ли и злобствующему синедриону, или пламенно любящей Марии Магдалине? Злобно исступленному и дерзко кощунственному ли Каиафе, или благоговейному Клеопе? Иуде ли предателю, или сомневающемуся, но осязательно убедившемуся в истине воскресения, Фоме? Французским ли энциклопедистам, изощрившимся в богохульных вымыслах, или пятистам живых свидетелей воскресения? Бесчувственным ли до кощунства неверам в роде Штрауса и Ренана, — этим духовным скопцам без души и сердца, — или таким духовным исполинам и самоотверженным проповедникам и исповедникам истины, как апостолы Петр, Иоанн и Павел?
Одним словом, чему можно более верить: свидетельству ли подкупленных иудейским золотом воинов-язычников, сознательно лгавших за презренный металл по наущению и в пользу невольных спасителей своей воинской чести, или величавому, спокойному, истинно-божественному свидетельству святого Евангелия?..
Пусть вся свора рационалистов верит первым и изыскивает все, что только может служить к подтверждению их отрицания. Им никогда не склонить на свою сторону убеждений лучшей части человечества, и совесть его никогда не перестанет громко вопиять против подобного попрания истины. Пройдут века и тысячелетия, истлеют в прах все писания неверов и самые имена их исчезнут из памяти человечества, а святая Церковь неизменно до конца веков будет торжественно повторять свою пасхальную песнь: “Христос Воскресе,” и голос народов, чем дальше, тем более сливаясь в единодушный хор, будет вторить ей громоносным ответом: “воистину воскресе!”
Библиографический указатель слов, бесед и поучений на Неделю Святой Пасхи
Арсений, митр. Киевский. Сочинения, т. I, стр. 1-149.
Филарет, митр. Московский. Сочинения, т. I, 140; т. II, 71, 188, 263; т. III, 20, 83;
60
Подробный критический разбор этих теорий сделан в беседах ο “Воскресении Христовом как величайшем и достовернейшем из чудес” (См. ниже в приложении к 2 и 3 неделе до Пасхи).