Створка внутреннего шлюза открыта. С потолочных вешалок, свисают скафандры, подобно манекенам. Под ними сидит мужчина, по пояс закутанный в одеяло. Его освещает тепловая лампа. Плечи мужчины широки, однако лицо — мальчишеское, слегка заросшее бородой. Глаза полузакрыты, он играет на гитаре, распечатанной на 3-д принтере, она лежит у него на коленях. Кажется, она его уже где-то видела, правда на корабле было больше сотни беженцев, и со многими из них, навряд ли она встречалась в панические дни перед стартом.
— У вас отлично получается, — сказала она ему.
Мужчина открывает глаза. Гитара выскальзывает из рук. Он смотрит на неё как на привидение, затем на его глазах наворачиваются слезы.
— Благодарю, — отвечает он, — мне казалось, что я один не сплю.
Мужчина сообщает — его зовут Дерек и не спит он уже почти два месяца. Как и ей, так и ему, дали ту же информацию — это было аварийное пробуждение. Так же, как и её, его направили в медотсек. Однако по пути в столовую, он показывает ей — медицинский отсек закрыт. Замок загорается красным, когда он проводит по нему большим пальцем; женщина пробует сама — результат тот же.
— А что, разве мы не может вернуться обратно в капсулу анабиоза? — спрашивает она его.
Они сидят в столовой, за одним из веселеньких желтых столиков, что при их приближении приподнимается от пола, как поганка. Дерек принес согревающую лампу. Она наклоняется к теплу, потирая зябкие руки.
— Неа, без одобрения медблока не получится, — поясняет он и проводит руками по волосам, — это, как бы это объяснить… — он изображает в воздухе петлю.
— Как ловушка двадцать два,[12] — догадывается она, откладывая вилку и нож, и пальцами цепляя последние ломтики овощей. Женщина кладет их в рот и медленно пережевывает воспаленными челюстями.
— Ну и как вам впечатление от вкуса? — интересуется он, лицо его источает нетерпение, — мясной фарш обычный, а вот баклажаны из гидросада. Я запустил его в работу.
— Мне понравилось, — отвечает она, будучи голодной, могла бы съесть что угодно, — за два месяца удалось вырастить такой большой баклажан?
— Да это ж сорт Генемод, — пожимает он плечами, — эти ученые, они… они знают свое дело. Картофель, дак вообще гигантский.
— Ну должна же быть какая-то перезапись или ручная коррекция, — произнесла она, — что-то типа перезагрузки цикла анабиоза.
— Я пытался, — отвечает Дерек, уныло опуская голову, — я все перепробовал, но я — планктонный фермер, а не технарь. А вы случайно не близки к технике?
— Да нет, — отвечает она, — а что конкретно сообщал вам экран состояния, когда вы проснулись? Именно какую причину, по которой все это произошло?
— Кажется, нестабильное сердцебиение, точно не помню, — моргая отвечает он, — а у вас какая была информация?
Рука мужчины ровно и спокойно лежит на столешнице. Кончики пальцев, покрыты толстыми мозолями.
— Та же картина… увы, — отвечает она, — большое спасибо за еду. Она относит тарелку и вилку в мойку.
Какая бы ошибка ни разбудила их раньше времени, но повлекла она за собой и другие проблемы.
Запасы кислорода — ниже нормы.
Аварийное освещение — неисправно.
Половина корабля запечатана такими же красными замками, каким блокирован и медблок.
— Пятьдесят лет, срок немалый для того, чтобы корабль управлялся сам по себе, — произнес Дерек, — это слишком долго. Подобные неполадки устраняют в виртуальных системах самоконтроля, насколько нам известно, но реальность оказывается в разы сложнее.
— Это факт, сложнее, — согласилась она, — ну в конце концов хоть траектория полета сохранена.
Она уходит в ванную, и её рвёт в сморщенную пасть утилизатора. Она успокаивает себя тем, что съела слишком много и слишком быстро, чтобы её съежившийся желудок мог с этим справиться. О другом варианте думать не хочется, потому что вырисовывается он мрачным и шероховатым. Смотрясь в зеркале, она видит осунувшееся лицо с запавшими глазами. Выталкивает языком, застрявший кусочек мяса между зубов. Затем касается прохладной рукояти, которая находится в кармане комбинезона.
Мужчина ожидает её, когда она выйдет, переминается с ноги на ногу.
— Простите, — он говорит застенчиво, — просто страшно очень, когда два месяца не с кем перекинуться словом, понимаете — это сильно страшно. Мне даже кажется, что это сон, и это меня пугает.
В тесном пространстве коридора — Дерек видится крупнее. Его руки и плечи увиты толстыми мышцами. Ничего подобного нельзя сказать о её собственных атрофированных конечностях.
Она улыбается, растягивая губы и обнажая зубы, затем говорит:
— Не беспокойтесь, я настоящая.
Он широко улыбается в ответ.
Хоть и спала она в течение многих лет, но усталость пришла быстро. Длительное оцепенение — негативно сказывается на организме. Мужчина предлагает ей воздушный шлюз и гнездо из одеял.
— Так теплее будет, — сообщает он, — а в иллюминатор, вы периодически сможете наблюдать звезды.
— А вы не боитесь вылететь из шлюза, — спрашивает она, — здесь же все сейчас ненадежно и наперекосяк?
Дерек недоуменно заморгал:
— Я как-то и не думал об этом…
Поэтому она относит одеяла в столовую, поднимает один из столов до полувысоты и укладывается на нем. Ей не спится. Ей представляется, что она сейчас там, в шлюзе с мужчиной… и как его мозолистые пальцы блуждают по её коже. Она сильно прикусывает костяшки пальцев.
Опять начинает бренчать гитара. Те же ноты, та же песня. Он прекрасно играет, и как только последний звук песни затихает в воздухе — Дерек начинает снова играть. Она лежит и слушает, и продолжает слушать настолько, насколько может вытерпеть, схватившись за живот. Потом тихонько соскальзывает со стола, снимает гелиевые тапочки.
В коридорах кромешная тьма, холодный пол впивается ей в ноги. Она передвигается медленно, на ощупь пробираясь вдоль стены, пока не видит красное свечение запечатанной двери медицинского отсека. Внимательней присмотревшись… видит то, чего раньше не видела, потому что мужчина закрывал это своим, вполоборота телом: схема блокировки была взломана. Брызги затвердевшей эпоксидной смолы, всегда оставляет следы в тех местах, где была припаяна панель.
Женщина идет дальше, звук гитары становится громче, по мере того, как она приближается к воздушному шлюзу. Она видит мужчину, расположенному к ней широкой спиной, а к иллюминатору лицом. Он и играет, и смотрит в черное пространство.
На короткий миг она представляет, как внутренняя створка шлюза захлопывается, а внешняя распахивается, и Дерек вращаясь, превращается в ничто.
Затем она уходит, направляясь обратно в помещение с анабиозными капсулами. Дверь с шипением открывается, впуская струю холодного воздуха; ей становится зябко, и она обхватывает себя руками.
Капсулы расположены в два длинных ряда, уходящих в темноту. Она едва видит ту вскрытую, что принадлежала ей. Однако зашла она сюда не для того, чтобы посмотреть на свою капсулу.
Женщина подходит к экрану состояния и открывает справочник пассажиров. Вводит Д-Е-Р-Е… и он появляется на фотографии в оттенках серого, чисто выбритый и широко улыбающийся. Анабиозная капсула № 87. Жмет на кнопку отчета о состоянии капсулы и видит: в течении трех лет, никаких данных не поступало.