Сердце исполнило сальто, и дикое желание пронзило меня, как мощный удар, исполненный прямо в пах.
— Лена, подержи зонт, — помог мне очнуться её чел. Опомнившись, я потянул ко рту сигарету. Но оказалось, что я сломал её, стиснув в кулаке. Чертыхнувшись, отбросил сломанную сигарету в сторону. Ларионова приняла поданный ей зонт, чел потащил из багажника розовый «Самсонит». Поставил чемоданчик на землю, вытянул длинную ручку и вручил её Ларионовой. А до меня донеслось повелительное:
— Лена, обожди меня здесь.
— Хорошо, Максим.
Так значит, это — её архитектор? И он любит командовать? А она? Любит подчиняться? Но в «Systems One» Ларионова отбивалась от меня просто с кошачьей яростью. Тогда в чём же дело? Во мне? Я сузил глаза, разглядывая того, кого она себе выбрала. Высокий. Как я. Широкоплечий. Как я. Но — более массивный. Старше меня лет на десять. Тяжёлый, уже «поплывший»: ленивая сила и взгляд вечного баловня судьбы. Он мне не понравился. Мы были разными. По жизни, по натуре. По сути, по характеру. Но самое главное отличие между нами лежало в нашем отношении к женщинам. Я был охотником, а он позволял на себя охотиться. Мы только в одном совпадали — ему и мне очень нравилась маленькая Ларионова.
Между тем архитектор уселся за руль и направил свой «Порш» к парковке. Ларионова достала из кармана миниатюрный дамский портсигар. Вытянула «ментолку» и с наслаждением затянулась. Пока я размышлял, пройти ли мне мимо неё или всё-таки поздороваться, архитектор Макс успел вернуться, уцепить чемодан за ручку, приобнять Ларионову и, позволив ей толкнуть для него дверь, потопал в зал ожидания. Выждав пару минут, я отправился следом. Держась на расстоянии, я наблюдал за ними. Я хотел понять, почему она его себе выбрала? Архитектор сдал «Самсонит» на стойке регистрации, по-хозяйски взял Ларионову под руку и повёл её в кафе на второй этаж. Сам выбрал столик, но услужливо отодвинул ей стул. Подождал, пока она сядет.
Заняв место у лестницы и, косясь на них в висевшее на стене зеркало, я смотрел, как этот Макс заказывает ей кофе с мороженым. Не выдержал я только, когда Ларионова принялась вытирать своему архитектору «молочные усы» от капучино. Я поднял сумку, чтобы уйти. Последнее, что я слышал, было:
— Макс, я буду по тебе скучать. Очень-очень. Честно.
«Нет, кошечка, — с неожиданной злостью подумал я, — поверь мне: ты — не будешь».
28.
Я тебя ненавижу-вижу, но ко мне ты всё ближе-ближе.
«В понедельник, в полвосьмого утра обнаруживаю себя сидящей в «боинге», в десятом ряду салона экономического класса. Моё место рядом с проходом. Спасибо Тане Сиротиной: заказывая для меня билет, Таня вспомнила о моей аэрофобии. Справа от меня, у иллюминатора, разместился не самый трезвый молодой человек с блуждающими глазами. Между мной и соседом — пустое кресло. Оборачиваюсь: позади также много пустующих мест. Ну да, а кому охота подниматься на рассвете, чтобы сесть в самолёт?
Пока я размышляю о превратностях судьбы, заставивших меня в семь утра лететь на конференцию в компании с алкоголиком, картинно улыбающаяся стюардесса закрывает синими шторками бизнес-класс. Значит, и там рассаживаются. Причём, судя по всему, размещаются с явным комфортом, потому что из бизнес-класса долетает чей-то смешок и голос стюардессы, которая игриво переспрашивает: «Так вам только содовую, или всё-таки содовую с виски?»
И вот, наконец, заветное:
— Доброе утро, дамы и господа! Командир корабля и экипаж авиакомпании «SAS» рады приветствовать вас на борту нашего самолета, выполняющего рейс….
— Нет. В полвосьмого утро это мы рады вас приветствовать. На борту нашего самолёта! — доносится остроумная реплика из бизнес-класса.
Мой сосед справа немедленно заходится визгливым смехом. На другом ряду тоже кто-то хихикает. Те, кто сидят сзади, переспрашивают или пересказывают шутку, и в итоге весь самолёт приходит в бодрое настроение. В это время командир корабля, не подозревая, над чем все мы тут киснем, переводит приветствие на датский язык. А из бизнес-класса тот же острослов также переводит шутку на датский, безупречно вклинивая её в то же самое место. Теперь к смеху присоединяется и миловидная стюардесса, вышедшая в коридорчик. Она показывает давно набившее всем оскомину шоу (где аварийный выход, как надевать маску), но в её глазах вместе обычной тоски — смех.