Лучше всего сформулировала наши общие мотивы соратник Юля. Она просто напомнила всем, что мы увидели после второго взятия Зарайска, а потом спросила, хотим ли мы увидеть это еще раз, только уже в масштабах столицы.
Желающих, понятное дело, не нашлось. Совет принял окончательное решение, несмотря на яростные возражения соратника Холмогорова, и тогда я с полным правом объявил Всеобщую мобилизацию движения Восточные медведи. На последний, решительный и кровавый бой, как нам всем тогда представлялось.
Глава двадцать шестая
От кровавого сценария нас избавил Олег Меерович. Спокойно наблюдая за суматохой сборов с веранды моего коттеджа, он вдруг бросил мне через окно г. кабинет, где я с Палычем и Холмогоровым уточнял последние детали наступления:
— Соратник Антон, вы опять собрались воевать? А подумать сначала вы не желаете?
Я даже отвечать на этот выпад не стал, так меня утомил психиатр своим бесконечным фрондерством, не Олег Меерович встал с кресла, так что его огромнук фигуру стало видно всем в кабинете, и, возмущенно потрясая погасшей папиросой, закричал:
— У вас такой кредит доверия среди населения всей европейской части страны! У вас миллионы соратников в столице! А вы собираетесь брать ее штурмом, как будто вы какой-нибудь Гитлер!..
Услышав знакомую фамилию, которой дед укорял меня с утра до вечера, я привычно поморщился, но психиатр снова заговорил, уже спокойным, лекторским тоном:
— Масс-медиа! Телевидение и радио! Вам достаточно довести до сведения москвичей, что «гризли» идут столицу, и вы уже победитель!
Палыч, Холмогоров и я озадаченно уставились друг на друга, а потом я протянул руку к телефону и вызвал Ваню Сыроежкина со своей командой.
Мы записали четыре варианта роликов, четыре разных обращения к четырем категориям граждан: к простым обывателям, к представителям силовых структур, к мародерам Кольца Ожидания и, конечно, к нашим соратникам.
Пока я вещал на телекамеру, Палыч связался с сочувствующими Движению ребятами из столичного ОМОНа и частных охранников, отдав приказ занять и любой ценой удержать телецентр и телебашню. Холмогоров позвонил соратникам в МЧС, и они записали по телефону звук всех роликов, обещая немедленно начать трансляцию через динамики городской системы оповещения о чрезвычайных ситуациях.
Потом Ваня выгнал меня из-за стола и уселся за мой ноутбук редактировать и ужимать видеоролики, а потом начал рассылку сжатых видеофайлов через свой спутниковый телефон знакомым радийщикам и телевизионщикам из числа тех, что называли себя «гризли» и не боялись делать это в Москве.
Олег Меерович спокойно наблюдал за суматохой, снова усевшись в кресло на веранде и попыхивая там папиросой, но при этом он молчал, за что я был ему ужасно благодарен.
Мы выступили на два часа позднее, чем запланировали, но к пятнадцати часам четвертого ноября все-таки вошли в столицу одновременно двумя колоннами — с Каширского и Рязанского шоссе.
У нас не было сомнений, что предстоит тяжелая работа, но когда я довел две свои бригады пусть с боями, но почти без потерь до Павелецкого вокзала, а Палыч по рации рассказал, что его мотопехотный полк и оба танковых батальона продвигаются вообще без какого-либо сопротивления и сейчас упрутся в Садовое кольцо, я понял, что мы победили.
Мы просто шли по столице и делали то, что считали нужным, — расставляли опорные боевые точки на перекрестках, занимали крыши небоскребов для снайперов, даже вешали на столбах мародеров, случайно попавшихся нам в руки, но все это выглядело несложной прогулкой по сравнению с тем, что мы в реальности ожидали увидеть.
Они сдались заранее, эти некогда грозные Крысы Кольца Ожидания, которыми матери целое лето и осень пугали детей по всей Европе — от Лиссабона до Владивостока.
Как выяснилось, даже самые грозные крысы тут же бегут, если понимают, что с ними не будут разговаривать об их крысиных правах, а будут молча уничтожать, без церемоний и экивоков.
Несмотря на эпизодически вспыхивающую стрельбу, на улицы города выходили тысячи гражданских, размахивая навстречу нашим колоннам черно-красными тряпицами, лентами или даже невесть откуда взявшимися плакатами с фотографиями лидеров «гризли», а от непрерывного скандирования нашего главного лозунга у меня заложило уши.