Наконец они вышли из чащи. Перед ними раскинулась панорама Чичен-Итцы — Площадка для игры в мяч, Храм Воинов с Чак-Моолем, Площадь тысячи колонн, пирамида…
Так называемый замок — монументальный, из серого камня, казавшийся в окутывавшем его сумеречном свечении еще более древним и благородным, как никогда поражал воображение.
Дверь к звездам.
Полсотни человек замерли, созерцая величественную пирамиду. Время, казалось, тоже остановилось.
Джоа крепко сжала руку Давиду, а потом отпустила его и подошла к отцу.
Хулиан Мир обнял дочь за плечи.
Последние часы ожидания.
Еще ночь, а может, и следующий день.
57
С медлительной величавостью, как и подобает чуду, граница глаза урагана приблизилась к ним и накрыла, вобрала в себя, поместив внутрь гигантской, в километры диаметром, трубы, соединявшей небо и землю. Согласно расчетам метеорологов, эпицентр урагана должен был находиться здесь в полночь, до наступления которой оставалось еще несколько часов. Все стали стаскивать с себя плащи, накидки и капюшоны. У некоторых в руках замелькали фонарики.
Люди не могли оторвать взгляда от завораживающего зрелища вращавшейся с бешеной скоростью верхней кромки воронки.
Резко стемнело.
— Новостей нет? — поинтересовался Хулиан Мир.
— Мы сейчас внутри глухой зоны, под экранированным колпаком, невозможно поймать ни одной радиостанции. Мобильные телефоны тоже мертвы, — ответил пожилой мужчина, один из хранителей-ученых.
Джоа почувствовала, что сердце у нее начинает биться все чаще.
— Что с тобой? — заметив неладное, спросил Давид.
— Не знаю, у меня будто… вдруг иссякли силы… сели батарейки, — произнесла Джоа, часто моргая.
— Они уже близко, — послышался голос отца. — Я знаю, знаю это, — говорил он, сжимая руки в кулаки и продолжая неотрывно смотреть в простиравшееся над их головами гигантское окно.
— Сколько осталось до полуночи? — спросил кто-то.
На часы посмотрели сразу несколько человек.
— Стоят! — воскликнула черноволосая молодая женщина с короткой стрижкой, говорившая с аргентинским акцентом. — Часы остановились!
— Боже… это не просто глаз урагана, — прошептал Хулиан Мир. — Это временной пузырь!
Стрелки часов не двигались, но ход времени как будто ускорился. Тьма сгустилась, стала почти непроглядной. Свет фонарей прорезал ее плотную массу, перемещаясь рывками. Этой ночью среди руин древнего города майя, на ступенях, по которым каждое лето нисходил Кукулькан в образе пернатого змея, шевелилось добрых полсотни кукульканов, ожидавших прибытия существ из другого мира.
— Как ты? — прошептал Давид.
— Жуткая слабость. Ноги подгибаются, — призналась Джоа и поцеловала Давида. — Я люблю тебя.
Давиду показалось, что Джоа произнесла это как прощание. С удивительным для самого себя спокойствием он ответил:
— Я тебя тоже. Все будет хорошо.
— Я должна быть вместе с отцом, — сказала Джоа и отстранилась от него.
Давиду стоило огромных сил отпустить девушку, перестать осязать ее. Джоа, с трудом передвигая ноги, добралась до отца.
— У меня ощущение, будто меня… опорожнили…
— Джоа… — Отец крепко прижал ее к себе.
Они стояли, погрузившись в безмолвие. Глубокое, как бездна урагана. Неизмеримое, как его сила. И такое же бесконечное, как сама бесконечность, в которой Земля была лишь одной из крохотных песчинок галактической пыли.
Тишину ночи сухим хлопком разорвал выстрел.
58
Нападавших было немногим больше, чем хранителей, но, в отличие от последних, они были вооружены. И готовились стрелять на поражение.
— Не двигаться!
— Назад!
— Руки вверх! Собраться всем кучнее! Не вынуждайте нас устраивать пальбу!
Хулиан Мир загородил собой дочь. Давиду удалось перебраться поближе к нему и встать рядом. Первыми руки подняли хранители, которые находились на рубежах внешней части зоны. Никто из них не взял с собой оружия, готовясь к мирной встрече. Пятясь, они приблизились к основной группе, которая располагалась в центре эспланады, слева от лестницы на пирамиду, начинавшейся изваяниями змеиных голов.
— Судьи, — негромко сказал кто-то.
Несмотря на кромешную темень, Джоа узнала в свете фонарей Николаса Майораля. Он шествовал, опираясь на трость, в первых рядах. И без оружия. Грязную работу пусть делают другие. Луч его фонаря метался из стороны в сторону — он явно кого-то искал.
Ее.
Отыскав девушку взглядом, направился к ней. Его сопровождали телохранители с пистолетами наготове — те два головореза, которые однажды уже пытались похитить ее, и еще два типа, напоминающие персонажей плохой комедии. Один — длинный и худой, со свирепым, болезненно-серым лицом. Второй — низенький, толстый и лоснящийся.
И эти люди намеревались изменить ход истории!
Кто-то из хранителей попытался оказать сопротивление, но судьи жестоко избили зачинщика. Его распростертое тело лежало на земле, а остальные хранители, сжимая кулаки и стиснув зубы, взирали в бессилии на ощетинившихся стволами судей.
— Сеньорита Мир, — промурлыкал с притворным добродушием Николас Майораль, остановившись напротив девушки.
Джоа искала в себе ярость. Изо всех сил старалась вызвать ее у себя.
— Вот мы и встретились вновь. — Судья благочинно сплел пальцы на серебряном набалдашнике трости. — Готов побиться об заклад, вы уже не ожидали меня увидеть, или я ошибаюсь?
Где же ее ярость? Почему она вдруг утратила силы, превратилась в дрожащую от испуга беззащитную девочку?
— Вам никто не говорил, Джорджина, что мы находимся внутри так называемого пузыря? — Николас Майораль расплылся в довольной улыбке. — Вы должны были обратить внимание, что часы встали. Это не обычный ураган, как вы понимаете. Это… пролог, подготовка к главному действию, прелюдия, с позволения сказать, к их прибытию. Пришельцы блокируют все, вероятно, чтобы предотвратить любую возможность своего обнаружения. А потому, разумеется, здесь полностью отсутствуют какие бы то ни было энергетические поля. Так что вы беззащитны. Понимаете? Перед приземлением они как бы зачищают территорию. И на этот раз ваша ярость вам не поможет.
Да, так оно и было. Джоа растерялась.
— Хулиан Мир? — Судья сделал шаг в сторону и приветствовал ее отца киношно-джентльменским кивком. — Смею заверить, весьма приятно познакомиться. Вы всегда вызывали в нас уважение.
— Николас, — длинный худой тип о чем-то хотел предупредить его.
— Спокойно, Серхио, спокойно, — Николас Майораль манерно обернулся к нему. — Необходимость торопиться уже отпала. Они знают, что проиграли. — И, глядя в глаза Хулиану Миру, добавил: — Не так ли?
Круглый человечек залепетал что-то по-французски. Никто, кроме его босса и Джоа, похоже, не понял, о чем он толковал.
Николас Майораль театрально развел руками.
— Мы не желаем вам зла. Не вы наша цель. Просто скажите: где они? Где вы их прячете?
— Их здесь нет, — с резким английским акцентом ответил по-испански один из хранителей, Лестер.
— Это я и сам вижу. Потому-то и спрашиваю, где вы их держите.
— Мы потеряли их след.
— Что-что? — Майораль притворился, что не расслышал.
— Женщины исчезли, все до одной. И вам это должно быть известно не хуже, чем нам.
— Исчезли из своих домов, да, это так. Но дочери бури здесь.
— Вот и ищи их сам.
Николас Майораль подал знак тросточкой. Один из головорезов в три прыжка очутился возле Лестера и рукояткой пистолета ударил его в лицо. В гробовой тишине послышался хруст сломанной челюсти и глухой звук упавшего тела.