Секундная пауза давления взглядом из-под козырька в педагогических целях.
– Продолжаем. Следующий вопрос. Кто такая Мария Штавиц?
«Господи, я же действительно живу с ними давно в этом городе, кто все эти люди? Кто такая эта Мария?!» – судя по тому, как резко возросло количество осуждения в толпе мимопроходящих, ползти мне сегодня домой распятой и пристыженной.
– Страаанно, – полицейская женщина делает вид, что задумалась, – как можно не знать такого крупного деятеля… Хорошо, дам вам последний шанс! Назовите самые лучшие в России сыры и где их производят?
«Аллилуйя!» Представляю, как засияло мое лицо! Распятая надежда расправила крылья. Только на днях читала об этом. Тссс, в запрещенной сети. С лицом триумфатора-победителя спешу ответить:
– На Истре! Их делают на Истре, а делает их Иван Сирота! – я довольна собой, вот, что значит я, я везунчик, красавчик и все в одном флаконе, выкрутилась. Но полицейская женщина, похоже, так не думает. Она хмурит лоб под козырьком и задает следующий убийственный вопрос:
– Кто это?
«Мы, кажется, действительно обитаем с ней в разных параллельных информационных вакуумах, которые никак не пересекаются. Неудивительно, что я для нее и инопланетянка, и иностранный агент».
– Ну как же, Сирота, вы не знаете? Он единственный из российских сыров во Франции получил две бронзовых медалей! – я с надеждой смотрю на толпу мимоходящих и ищу в их растерянных взглядах поддержку. Но они, молча, кивают головами «нет, никакой сироты мы не знаем» и пожимают плечами. Как же далеки мои познания с народом. Я замечаю, как полицейская женщина потянулась к наручникам. «Черт, провалила экзамен, не доказала, читала лабуду всякую, а не то, что надо, прощай, свобооода!»
– Звонок! – внезапно меня осеняет, – звонок, звонок другу! У меня есть звонок другу!
Рука полицейской женщины замирает на половине пути к наручникам на поясе. Толпа разочарованно выдыхает.
– Порядок, есть порядок, – объясняет разочарованной толпе про порядок женщина – правоохранительный орган, – пишите номер телефона. И протягивает мне листок бумаги.
Я торопливо пишу.
– А теперь звоните. А когда дозвонитесь, – на этой фразе в руке полицейской женщины реально оказывается черно-белый жезл власти, которым она стучит по ладони, – а когда дозвонитесь, то скажите вашей подруге, что сесть у нас стоит четыре тысячи рублей, а выйти – шесть.
И дает мне властью по макушке-мансарде, выпуская весь картофельный пар наружу.