— Садись, — не глядя на неё произнёс Габриэль, развеивая иллюзию незаметности.
С ощущением обречённости она подчинилась, пытаясь собраться с мыслями. Пока он не был рядом, не смотрел и не говорил, собраться с мыслями было куда проще. Но стоило ему заговорить, и смятение становилось её спутником. Лорка никогда не повышал на неё голос, за исключением случая в симуляторе и их эротических предпочтений, не поднимал на неё руку. Редко напрямую приказывал, разве что речь шла о миссиях, в которых ему как капитану полагалось исключительно отдавать приказы. В разговорах с ним его правота казалась непреложной. Ада пыталась придумать хоть какие-то контраргументы, но они становились жалким блеянием в его присутствии. Как он это делал? Как оказывался всегда убедительнее?
— Сначала ужин, — объявил он, водружая на стол две тарелки с чем-то до безумия аппетитным.
Сладковатый вкус давно забытого корнеплода заставил на мгновение оцепенеть. Телятина с бататом. Рагу. Столь же вкусное, сколько вызывающее давно похороненные воспоминания. Неуместные в момент, когда вот-вот должен грянуть очень неприятный разговор. И Ада не находила даже мысленно, что сказать в свою защиту. А чувства не помогали, расцарапывая старую рану.
— Ты прилюдно напала на главу научного отдела, — начал Лорка, когда с ужином было покончено. — Не только в присутствии членов экипажа, которые со скрипом, но могут принять мою и Стамеца версии, но и на глазах неподконтрольных мне офицеров Федерации. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?
Шурикова сглотнула. Он начал с таких козырей, что вдоль хребта пошли неприятные мурашки. Надо было как-то защищаться, оправдаться, но мысли не шли. Но хуже всего, что он был совершенно спокоен. Как и всегда. Атмосфера вокруг сгущалась, и воздух становился слишком тяжёлым для дыхания, при внешне полностью собранном Габриэле. Раньше это его качество так ярко и неуютно не проявлялось, а теперь просто разрывало на части.
— Я… вышла из себя, — мяукнула она единственное, что осталось в мыслях.
— Это твоё оправдание? — капитан не повысил голос даже на толику, не хмурился, просто резал её на части своим стальным взглядом, а она не находила, что ответить.
— Я потеряла контроль, — тяжело выдохнула она и опустила глаза. Выдерживать его взгляд стало трудно. Уставившись в стол, она продолжила: — Он своими поступками проложил кривую дорожку для экспериментов над людьми. И Федерация этой дорожкой воспользуется. Ещё и выставит его самоотверженным первопроходцем, во имя подвига которого люди, чуть менее равные, чем остальные, будут использоваться в качестве ресурса для фабричного производства.
— Ты хотела сказать «марсиане будут использоваться»? — уточнил Габриэль. Шурикова кивнула, не в силах поднять голову, что вызвало ожидаемую реакцию: — Подними глаза. Ты разговариваешь не со столешницей, а я не с твоей макушкой.
С неприятным чувством, она подчинилась. Внутренности от паузы между его словами скручивались в болезненный узел. Ада сама не знала, что именно нервирует её почти до дрожи. Но такого, непоколебимого и предельно логичного капитана она почти боялась. Рядом с ним она чувствовала себя беспомощной. Инструментом в его руках, который сделает всё, чтобы оставаться полезным, боясь всех иных альтернатив.
— Ты повела себя безрассудно, — он встал и медленно обошёл стол. Только сейчас Ада заметила, что форму капитана на что-то более спокойное он не сменил, создавая ещё большее смятение. С каждым его шагом она словно становилась меньше. — На базе Федерации вокруг не будет ни союзников, ни друзей, только люди, профессионально умеющие выводить из себя. Тебе следует научиться контролировать свой гнев. Если мы хотим добиться президентского кресла, то больше не должно быть никаких необдуманных действий!
Как же так вышло, что он негативно оценивал её действия, а не её саму, а Шурикова всё равно ощущала себя паршиво? Как первогодка, полностью опозорившаяся в своём первом задании в учебке.
— Мы? — переспросила она чуть охрипшим голосом.
Мысли о том, что она теперь неразрывно связана с ним, вызвали холодок по телу. Габриэль Лорка кардинально изменился после вскрывшейся истины и одновременно остался прежним. Каждое его действие казалось и взвешенным планом капитана Звездного Флота, и безжалостным набегом завоевателя Терранской Империи. Он был очень опасен. Особенно в своём спокойствии. Даже в тот момент, когда они тепло попрощались в тронном зале и он сдержал слово, отпустив их домой, Ада чувствовала, что находилась на волоске от его приказа казнить всех троих. И это чувство не покидало её в его присутствии. Он умел быть страшным, внешне не прилагая никаких усилий.