Оно было совсем близко, уже обжигало кожу, готовясь вспороть её и начать вгрызаться в кость, когда внезапно свет погас и всё замерло. Буквально. Застыло. Все действующие лица находились на своих местах. Даже пыточное орудие осталось в миллиметре от кожи. Но больше не сдвигалось с места. Пауза. Мрак. И в этом мраке кто-то шевелился. Кто-то тёплый, сжавший её руку.
В одном только прикосновении было обещание. Не обещание чего-то конкретного. Ответа или какой-то особой истины. Обещание жизни. Хорошей, плохой, сложной, невыносимой и хаотичной. Достойной того, чтобы бороться за неё до самого конца. Она сжала руку, подарившую ей это обещание. И вспомнила. Всё. До самых мельчайших деталей. Все верные и неверные решения. Весь путь. Долгую дорогу озлобленной на мир марсианской девочки, действительно стремящейся поскорее очутиться в палате и перед концом услышать удручающий вердикт. Но той девочки давно не было. Домой стремилась вернуться не она. В живой мир рвалась Ада Шурикова, марсианка, у которой накопилось очень много дел и планов на жизнь. Человеческая женщина, обладающая, по словам её самого близкого товарища, сердцем клингона, способным сжигать богов. А, значит, смерти она не по зубам. Не теперь.
Она открыла глаза.
Палата на базе-46 отличалась от всего, что она видела. Нетипичный синий цвет, переходящий в зелёный, вызывал приятные ощущения после пробуждения. Возможно, именно с этой целью декораторы медблока решили отойти от серого и белого. Не в пример пробуждению в палате на корабле капитана Джима, было очень больно. Тело будто измельчили в дробилке, а потом сшили по памяти. Вся область от груди и до бёдер ощущалась сплошным месивом, на которое было страшно смотреть.
«Хоть пледиком прикрыли!» — истерически усмехнулась Ада, предполагая самое худшее.
Головой вертеть она не могла. Слишком больно. Пришлось довольствоваться тем, что попадало в обозримую область. Правую руку согревали ладони Торека. Его мысли проходили свободно в её голову. Он обещал, что она поправится. Убеждал, что её хорошо залатали и ей нечего бояться, а боль пройдёт. Раны заживут, и они вернутся в бой. Но наручники на его запястьях молчаливо добавляли, что за это возвращение ещё придётся побороться.
* — Здравствуй, старый друг! — прошептала она в попытке улыбнуться.
Торек бросил взгляд на кого-то напротив. Проследив за ним, Ада увидела бледного и весьма встревоженного капитана. Он выглядел не так плохо, как когда они вызволили его из агонизатора, но прошедший день не пошёл ему на пользу. Она попыталась заговорить с ним, но из горла донёсся только беспомощный хрип.
Зато медики моментально заметили, что она очнулась. Вокруг начался хаос. Торека увели. Как бы она ни пыталась схватиться за него, пальцы выскользнули и дорогой товарищ исчез, оставив её наедине с безликими докторами в масках и хищно смотрящим на неё Габриэлем. С ним вновь предстоял очень тяжёлый разговор, а она однозначно была не в форме. И, хотя его вид, не сулящий ничего хорошего, её пугал, мысленно она умоляла его не уходить. Оставаться одной, окружённой неизвестными индивидами, у которых тоже найдётся немало вопросов. И здесь, в палате, его правота начала сиять новыми красками. Она не знала этих людей. И они точно не были друзьями. Ада едва различала гул их голосов, но сразу занервничала, когда на них начал откликаться Лорка. Должно быть, его попросили покинуть палату.
— Отдыхай! — коротко приказал он и удалился, оставив её, обездвиженную и беспомощную, наедине с неизвестностью.
Глава 8 — Кому ты служишь?
Ощущение, будто кто-то прошёлся по её могиле, не покидало. Чтобы не уснуть, приходилось бесконечно щипать себя и пытаться ворочаться. Расшевелить неподвижное тело, которое в ответ огрызалось острой болью. Дежурный медик увидел её попытки двигаться до выступающих слёз и порывался добыть для неё обезболивающие препараты посильнее. Как оказалось, после того, как препарат был введён сразу в удвоенной дозировке, обезболивание на неё не действовало. От взаимодействия с Тенью, нанёсшей ранение, организм Ады просто расщеплял в своём коктейле гормонов стресса всё, что могло помочь. Заживления приходилось ожидать по-старинке.
— Мне жаль. Вас полностью залатали, и движение не причинит вам вреда, — честно признался парнишка-ромуланец. — Это повредило вам рёбра, позвоночник, мышечный корсет и внутренние органы. Операции всё поправили. Однако ещё примерно с недельку ваше тело будет восстанавливать правильную работу нервных окончаний. И болеть. Может, дать вам что-нибудь, чтобы вы поспали? Быстрее вернётесь к нормальной жизни.