— Ада, ты теперь не просто марсианка, но и полноценная политическая фигура. Правила диктуют необходимость в соответствии. Я полностью понимаю твою нелюдимость, но, покидая каюту, ты — моя атташе. Поэтому — гордая осанка, взгляд вперёд и уверенный шаг, постарайся ограничить блуждание по пустым коридорам с вороватым видом. Времена твоей мародёрской деятельности подошли к концу, — настоятельно рекомендовал он.
И, разумеется, он был прав. Она ведь могла изначально попросить другую должность. Встать под началом Эша Тайлера. По возможности его подвинуть и после мирной отправки на Кронос спящего агента, которому уже не было смысла просыпаться, стать лидером оперативного звена. Л’Релл давно заявила на него права. Но теперь поздно ныть. Правила поведения политического лидера и его представителей были прописаны задолго до рождения капитана и даже Федерации. Они все должны были соответствовать.
— В Федерации если старшие офицеры и их помощники не владеют несколькими языками, то имеют при себе систему автоматического перевода. Поэтому настоятельно рекомендую воздержаться от любых нецензурных конструкций на русском языке. Это бросает на тебя тень… Не стоит позволять им судить тебя. Марсианка это уже вызов системе, а марсианка, не способная вести себя культурно — политический фарс. А мы играем серьёзно, — руководил он, ни разу не осудив её, лишь советовал, наставлял и направлял.
Шурикова кивала и соглашалась. Она в целом и не собиралась на встречах с кем бы то ни было распускать язык, но рекомендации касались всего времени. Грубые выражения не должны были отпечататься в архивах местных систем. Дополнительной домашней работой стало удаление из уже существующих записей Компьютера с ней всех грубых, просторечных и бранных выражений. Надо соответствовать. Ада чувствовала себя собачонкой, которую тщательно дрессировали.
Из рекомендаций существовали исключения, и даже они имели подвох. Она могла пользоваться ПИПом, могла не стесняясь выражений говорить всё, что придёт на ум, и вести себя в соответствии с собственным настроением. В его каюте, с ним наедине в нерабочее время. Она буквально могла вновь становиться собой лишь под его присмотром.
— Ты уверена, что можешь доверять кому-то ещё? — искренне удивился он, когда у неё впервые вырвался вывод о происходящем. — Если таковые найдутся, то я не имею ничего против любых дружеских связей. Но покуда мы не поставим точку в войне, настоятельно рекомендую воздержаться от тесного общения с твоим… клингоном.
Ада знала, что способна разозлиться. Она доказала это, когда после первой же беседы приструнила Корнуэлл. Ей следовало найти точку злости и обратить против него, но… разве он был неправ? Разве они не были на базе Федерации, где любой угол вызывал подозрение? Разве его требования были такими уж сложными и несправедливыми? Да и требовал ли он? Только рекомендовал. Рекомендации можно исполнять, а можно игнорировать… Или не так? Каждый раз он говорил, а она послушно кивала и даже наедине с собой не могла найти хоть какой-то контраргумент. Единственное, что возникало в мыслях, так это детское «я не хочу быть атташе, я хочу на свободу!». Но на какую ещё свободу? Война сама себя не завершит. Она начала этот путь, когда предоставила капитану второй шанс и обещала пост президента. Настало время по-взрослому держать своё слово, довести важные дела до конца. И только когда планы будут приведены к исполнению — тогда топать ножкой и убегать в поисках своей эфемерной свободы.
«А можно поступить, как разумная женщина, присмотреться к капитану и остаться дальше рядом!» — прибивались мысли, будто нашёптанные Габриэлем.
Увы, последний раз, когда она злилась, касался его секретов. Но теперь он сам объявил, что в их команде никто ни от кого секретов хранить не будет. Это ли не повод поблагодарить за такой подход и принять сложившееся положение дел? Капитан не требовал ничего из того, что она не была способна сделать. Не отдавал приказы, которые ей было бы морально тяжко выполнять. Никогда не критиковал её саму, а только поступки. И всегда мягко. В рекомендациях. Он был прав.
Не только Лорка усложнил их отношения. С той самой первой ночи, когда она панически пыталась защититься от него кинжалом, ночёвки в его каюте стали обыденным делом. Порой Ада терялась в поисках своей обители, так редко её посещала. И спала она совсем не на диване. Достаточно было однажды поддаться слабости и, сбегая от кошмара, забыться в объятиях капитана. Один раз сорваться и с каждой последующей ночью усугублять своё падение в безвозвратную пропасть. Было бы ложью сказать, что ей не нравилось, что она не жаждала продолжения и не оставалась с ним по собственному желанию. Он не тащил её силой в свою постель ни тогда, ни после. Не принуждал. С ним было хорошо. От него хотелось бежать как можно дальше.