«Кровь — хорошие чернила!» — думала она, вгрызаясь в собственную кожу.
Человеческие зубы плохо выпускали кровь, но при должном старании справлялись. А следом только рисование портрета врага по памяти…
* — Как насчёт вот такого изображения? — окликнула она клингонов, шипящих в её сторону пожелания умереть самой страшной смертью. — Пусть я и не слишком хороший художник…
Кровавый портрет Тени в полный рост неожиданно получил взрывную популярность. Даже голограммы теперь казались мелочью, когда вокруг одной землянки собрались все, кто только находился во дворце. Художница скромно стояла в углу, зажимая прокушенную руку. Или так удачно совпало, и её время пришло, или искусство повлияло на разумы, но спустя ещё час она уже стояла перед двенадцатью представителями Великих Домов и их гвардейцами. В клетке, разумеется. В другой клетке, побольше, находились её сторонники. Ещё один зал. На этот раз тронный, но без трона. Две клетки по противоположным стенам. И двенадцать Домов разгневанных клингонов.
* — Убить человека! — требовали многие, часть гвардейцев молчала, смотрели то на неё, то на Торека. Помнили странное явление.
* — Убейте. Если Тени придут, нас ждёт доля куда хуже смерти. Я не боюсь. Но выполните свой долг. Созовите знамёна, — потребовала она, перекрикивая всех.
От такой наглости оторопели все. В конце концов вперёд вышел лидер племени изгоев. Больше всех похожий на чистокровного клингона. Голова как раковина, ракоподобные гребни на лбу, украшения, соответствующие титулу, ни волосинки на лице и пепельные нечеловеческие глаза.
* — Отвечай, человек, правдиво! — требовательно обратился он к ней, приблизившись к решётке. — Откуда ты знаешь о древнем враге? Почему ты видишь его?
* — Тьма кричала в моих снах днями и ночами, — ответила Ада словами из их священных трактатов. — Она пытала меня, рвала на части, смешивала вымысел и реальность, выжигала из меня всё. Изменяла.
Она перевела дыхание, глядя на клингонов. Те не спешили её перебивать. Даже ненависть в глазах некоторых поутихла.
* — Во всей её лжи я увидела одну непреложную истину, — продолжила она и указала на Торека: — Вот мой брат по оружию. Вместе мы сможем победить Тень. И мы победили. Звездолёт древнего врага забрал всех. Сожрал. Нас не смог. Вместе мы не сдались. Устроили этой мерзости такой последний полёт, что она сгорела. Так мне открылась истина.
* — Глупая человеческая истина! — скривился один из представителей двенадцати домов.
* — Да, я человек. И моя истина такова, что мы встанем плечом к плечу и сможем убить их, — громко сообщила она, встречая гул сомнения в уверенности и рявкнула ещё громче: — Так мы уже сделали с несколькими. Войне быть. Не сегодня. Не завтра. Не через десять лет. Пройдут поколения. Наши потомки встанут вместе против истинного врага и сделают то, что завещал Кахлесс, когда прогнал их — мы положим им конец раз и навсегда. Вместе.
* — Ты всего лишь человек! — закричали почти все клингоны совета, посчитав её уверенность ересью.
* — В ней сердце клингона, — взревел Торек, и тридцать пять ртов подняли рёв, перекрикивая всех сомневающихся. — В ней память о древнем враге. Её потомки будут видеть.
* — Людям нельзя верить. Федерации нельзя верить! — поднялся крик. — Федерация желает подавить души клингонов и их культуру!
* — Федерация изменится и очень скоро. Скоро во главе встанет сильный лидер. Умелый воин. По сути своей — Император, пусть его титул будет иметь другое название, — крикнула Шурикова, изо всех сил надеясь, что говорит правду. — Он знает, что такое Тени. Он умеет ценить потенциал союзника. Он за грядущую войну с Тенями. И за мир, который должен наступить между нами сейчас, чтобы наши потомки были готовы. Тени должны уснуть сейчас, но они вернутся. Сегодня мы не готовы с ними воевать!
Шум вновь поднялся. Согласных набралось немало. Аде верили. Не словам, не только им, верили увиденному. Пробуждённая генетическая память и привитое религией поведение требовали переступить через ксенофобию и послушать посланника с другой планеты. Но несогласных оставалось слишком много. Война породила иррациональную ненависть, даже учение Кахлесса и все внутренние механизмы не позволяли довериться представителю Федерации. Ада их не винила, она пыталась найти способ достучаться до большинства.