— В таком случае, ты была единственной, кто может переходить в боевой режим без последствий? — он не просто так спрашивал. По глазам было видно — он знает, что что-то шло не так.
— Я бы не сказала. После возвращения и у меня заметно снижается уровень моноаминовМоноаминами (monoamines) называются нейромедиатор серотонин и нейромедиаторы, образующие группу катехоламинов (catecholamines), в которую входят допамин (дофамин), норадреналин (норэпинефрин), адреналин (эпинефрин). Моноамины тесно связаны с настроением и эмоциональными расстройствами.. Не до депрессии, конечно, но настроение сильно падает. Бывали и головные боли, и разные навязчивые мысли… Возможно, что именно из-за злоупотребления я лишилась возможности помнить о Марсе хоть что-то, кроме пепелища. Но это скорее иллюзии, — подумав, твердо сказала она, не оставляя места предположениям.
— Только иллюзии?
— Правда в том, Габриэль Лорка, — она отстранилась от еды, внимательно глядя в глаза капитану, ожидая увидеть в его взгляде отвращение от её дальнейших слов, — что мне слишком нравились положительные эффекты от запуска программы берсерка. А на побочные было плевать. Со временем тело и адаптировалось, снизив их до минимума. Но когда все вокруг называли способность без совести и колебаний убивать — чертой монстра, а не человека, то невольно приходилось соглашаться.
Отвращения не последовало. Он не удивился, не ужаснулся и не закрывал смятение за усмешкой.
— Только в детстве монстры — это уродливые существа, с самого рождения злые и достойные только смерти от рук какого-нибудь героя-человека. В реальности монстры живут внутри нас. И, судя по тринадцати некрологам только за сегодняшнюю миссию, на войне без отпущенного на свободу монстра приходит смерть.
— У тебя будто есть ответы на все вопросы! — не сдержала она улыбки.
— Доживи до моих лет, и у тебя они тоже появятся, — подмигнул ей Габриэль.
В их беседах была одна занимательная странность — помимо секретов самого Дискавери, запретными стали темы прошлого. Лорка не стеснялся говорить честно о чём думает, что чувствует, чего хочет и чего боится в данный момент. Его не смущала демонстрация собственных уязвимых сторон перед малознакомой марсианкой, наглостью добившейся их совместных вечеров за едой. Но прошлым он не делился. Самым далёким открытым для обсуждения событием стал момент начала войны с клингонами. До него — тишина и помехи. Он умел пресекать тему один раз и навсегда, отбивая всякое желание лезть не в ту степь.
Эта форма отсечения личного необсуждаемого от личного обсуждаемого быстро стала заразной. Ада закрывала все темы, связанные с Марсом, оставляя на поверхности всем известные факты — жизнь в скафандрах, угроза людоедов и темпоральная учебка как единственный верный билет с красной планеты. Порой она случайно упоминала что-то из детства, но Лорка никогда не ловил её на слове и не заострял внимание.
— Прошлое в прошлом. Мы покинули его. Теперь либо мы никогда не вернёмся домой, либо домой вернёмся не мы, — пояснил он с самого начала и больше не повторялся.
Иногда беседы заходили слишком далеко по мнению Ады. Не вдаваясь в ситуацию, Габриэль честно признавался ей, что чувствует себя запертым в ловушке, из которой нет выхода. Только симуляция в виде лабиринта, по которой он вынужден бежать вечно. Тогда оттенок фразы «мы никогда не вернёмся домой» становился горестным. Он позволял себе философские замечания, которые совсем не понравились бы представителям ОФП о мире и войне, о необходимой тирании как цене мира. По его мнению даже все отрицательные поступки Робокопа были лучше, чем нынешнее его отсутствие.
— Интересно, чего он добивался, когда решил раскрыть перед смертью все тайные интриги с Марсом? — позволил себе мысли вслух Лорка, не замечая чуть порозовевшего лица собеседницы.
— Возможно, это была автоматическая система оповещения всех и вся на случай его внезапной смерти, — пожала она плечами.
О том, как она приложила руку к убийству президента, Ада предпочитала молчать. В конце концов, в данной истории команду Джима использовали на три фронта сам Робокоп, его жёнушка и интергалактический террорист. Но добыча оказалась шустрее охотников. Финалом противостояния этого трио стали смерть президента, обескровленный и выжатый досуха террорист и закопанная со сломанными конечностями в земле Крематории первая леди. Робокопа было бы жалко, но именно его стрельба по звездолёту Джима унесла ещё больше жизней простых офицеров, которые всего лишь ходили под началом сумасбродного капитана. Включая смерть скромного Ко Сана, которую она не собиралась прощать Рободеду.