Параллельно в этот период случился переезд в Нью-Йорк, где сам собой сформировался довольно внушительный пул клиентов. Несмотря на состояние вареной моркови, все еще продолжал выжимать из себя акулу бизнеса — так страшно было упустить новые возможности. Где запахло еще большими деньгами — туда и несся.
В один прекрасный бизнес-день я сидел в лобби только что отреставрированного и очень модного тогда отеля Gramercy около Сентрал-парка (из тех, где любят останавливаться Роберт Де Ниро и другие звезды кино) и ожидал одного из своих клиентов.
Чудом не попав в пробку, приехал на полчаса раньше. На глаза попался яркий разворот журнала на кофейном столике: качественная печать снимков во всю полосу, а на них — кудрявые волны рассекает не менее кудрявый загорелый серфер на доске.
Взял журнал в руки, чтобы скоротать время, и на несколько минут погрузился в чтение. Успешный бизнесмен-дантист, австралиец, открывший сеть клиник в Штатах, Новой Зеландии и Австралии, — стопроцентно состоявшийся со стороны социума, — делился тем, как вроде бы он должен чувствовать счастье, а оно все никак не чувствовалось.
«У меня совершенно не было сил, — смотрел на меня снимок уставшего, полубольного человека с черными глазами, — постоянный жар-холод, будто всегда температура 37. Врачи в Америке мне помочь не смогли — так и не поняли, в чем дело».
Я жадно впился в страницы: кто-то далекий и абсолютно незнакомый описывал все мои симптомы и ежедневную борьбу за энергию. Внезапно показалось, что это я сижу перед аудиторией и рассказываю о своей проблеме. Но нет, это человек с другого конца земного шара.
«В какой-то момент, мучаясь и истязаясь от безысходности, я просто понял, что не так живу, — заканчивалось интервью, — а что для меня является страстью? Чего хочет моя душа? Она всегда любила природу, океан и серфинг. Так, может, дать ей это?»
Я перелистнул страницу — на меня глядел совершенно другой, будто помолодевший лет на десять, сияющий человек. Подписи под фото гласили обратное — между снимками разница в пять лет, на втором он старше. За это время он ушел из бизнеса, забрал семью из Штатов на Бали и стал жить для себя. И конечно же, и думать забыл о неопределенной болезни — она ушла. Сама ушла.
«Я просто понял, что у меня есть только один шанс и другого уже не будет. Только одна жизнь».
Передо мной лежал ответ, который я искал несколько лет. Застыл в потрясении, из которого меня выдернул пришедший Рудольф — тот самый клиент. Всю встречу я, как робот, записывал за ним все вводные по проекту, а сам просто отсутствовал. В голове все крутилась последняя фраза австралийца — а что, если второго шанса реально уже не будет?
«One Life» — написал я на полях ежедневника, когда у Рудольфа зазвонил телефон и тот отвлекся. И почему-то дорисовал звездочку: уж очень она мне нравилась на американских самолетах.
Следующие два года были абсолютно другими. Тогда, выводя от руки последнюю линию своей звездочки, я уже принял решение: меняю жизнь. Первое, с чего начал, — это выход из бизнеса. Я никогда, никогда и ни за что не сделал бы этого просто так — слишком успешно, слишком хорошо все шло. Если бы так не мучился, если бы меня не истязало (а на самом деле если бы не помогало) мое тело своими симптомами, подавая тем самым знаки. Остановись. Изменись. Измени.
Конечно же, я не делал откровенных глупостей и не кричал уже на следующий день: «Катись все к черту! Бросаю все, еду на остров», нет. В течение следующих двух лет я готовил выход, заканчивал все проекты и не брал новых клиентов, все происходило взвешенно и постепенно, никаких взбалмошных и необдуманных решений. Репутация — это все, что у меня тогда оставалось, и все, что мне нужно было тогда сохранить.
— Какие нафиг путешествия, ты крышей поехал? — пытались достучаться до меня те, кто не мог понять «профукивания» успешного бизнеса.
— Тебе жизнь такой шанс дала, Тема, одумайся! Рынок и судьба такого не прощают. Ты не выйдешь больше на такой олимп.
— Ты пожалеешь!
Каждый день на протяжении двух лет я слышал эти фразы, но по-другому не мог. Струна натянулась, скрипела, вот-вот могла порваться, но наконец дала послабление — я смог дышать! С той чувствительностью, с которой воспринимаю мир, просто не смог бы превратиться в бизнесмена, который делает бизнес ради бизнеса.