— Чтобы взять от отдыха все, нужно сначала узнать об этом отдыхе все! — моя любимая была неумолима. — А ты, например, знаешь, где тут находится кафе-мороженое?
— Ты хочешь мороженого? Давай закажем его в каюту!
— Фи, какое мещанство! — в шутку скривилась Маруся. — В каюту! Я хочу есть мороженое в кафе! А для этого нужно его обнаружить!
И мы бежали искать это кафе-мороженое, путь к которому, конечно же, лежал через казино и массу бутиков.
— Обратите внимание на этот холл с пальмами, — вещала по дороге женщина моей мечты. — Он оформлен в колониальном стиле! Вау, сигарно-коньячный бар! Считай, я тебя туда уже отпустила. Ночной ретробар… Миленько! Ух ты, театр! Настоящий! Похож на зал, в котором вручают «Оскар», но тот, наверное, побольше… Вау-вау! Кабаре! Па-ам, пам-пам-пам-папам-пам!.. — Маруся попыталась изобразить канкан — настолько, насколько ей это позволили джинсовые бриджи. — А-а-а, смотри! Библиотека! Давай зайдем!..
— А-ха-ха, — расхохоталась она, подойдя к одному из стеклянных шкафов с книгами. — Все закрыто! Спасибо за гостеприимство, завтра снова придем.
После того как мы исследовали фитнес-зал и спа-центр, найдя «наш» ресторан (каждая пара была приписана к одному из двух основных ресторанов, и находить свой мы научились далеко не сразу — для этого приходилось обходить весь корабль), меня наконец помиловали и разрешили прилечь в каюте.
Пока все мое внимание было сосредоточено на гуле в ступнях, любимая не унималась: вдоволь налюбовавшись видом из окна («Мы же будем видеть это целый месяц! Больше месяца!»), она принялась читать ежедневную корабельную газету.
— Так, расписание на завтра: фитнес на палубе, мастер-класс по приготовлению ризотто, шоу «Призрак оперы»… А знаешь ли ты, мой дорогой… — она переключилась на лежащий на тумбочке корпоративный буклет, — что на верхних палубах есть пентхаус с услугами персонального дворецкого! Бож-же ж мой! — Маруся театрально закатила глаза. — Пентхаус! Персональный дворецкий! А что имею я? Кафе-мороженое? Вот эту каморку с видом на Тихий океан?
— Какие проблемы? — стал подыгрывать я. — Пожилые обрюзгшие толстосумы наверняка уже ждут тебя в своем персональном пентхаусе!
Маруся заливисто рассмеялась и прильнула к моему плечу:
— Спасибо тебе! Я такая счастливая сейчас! Это знаешь как? Это вот если бы тебе дали годовой абонемент на твой любимый стадион «Анфилд»!
— Все для тебя, моя Пенелопа! — обнял я ее. — Лишь бы ты была счастлива!
Как уже доказал на практике Norwegian, я — ни разу не целевая аудитория круизных лайнеров. От слова «совсем». По той же причине, по которой никогда не смогу две недели лежать пузом кверху на турецком пляже или на матрасе на Мальдивах, попивая олинклюзивное пивко: на третий день точно с ума сойду от скуки. Лайнер — это, в принципе, та же история: для любителей провести весь отпуск в одной позе по одному графику. Даже у меня, наученного «романтическим» трипом через Атлантику, иммунитет упрямо вырабатываться не спешил. Потому как времяпрепровождение здесь то же самое: первые два-три дня ты будешь радостно бегать вверх-вниз по палубам, «изучая местность», на четвертый научишься выходить из правильного лифта (а их там с десяток), чтобы зайти в свою каюту минуты через две, а не через 22, пройдя в ее поисках с одного конца корабля на другой, изучишь все увеселительные заведения и ассортимент шведской линии, поймешь, почему люди, которые выступают в вечернем шоу, работают именно на корабле, а не дают концерты вместо Селин Дион в казино Лас-Вегаса.
И даже устанешь от часового созерцания то тихих, то бурных вод, хотя в первые пару дней мы с Марусей на океан не могли насмотреться.
Впрочем, эти «водные медитации» были чреваты обретением как минимум простуды: первые пару дней в открытом море было, мягко говоря, прохладно. Но мы, одетые в ветровки, закутавшись в пледы, все равно регулярно ходили «в гости к чайкам» и мерили шагами палубу: Маруся настаивала на том, что ежедневные 10 тысяч шагов мы пройти обязаны, а то на берег выйдем заплывшие жиром — все-таки кормили на лайнере круглосуточно. Но чем ближе мы приближались к экватору, тем теплее становился воздух, и дело дошло даже до открытия бассейнов. В них уже можно было купаться, и народ разделся, развалился на лежаках и раззнакомился.
Публика на лайнере была ожидаемо возрастная — в основном американцы лет 50–70, не то чтобы великосветское, но очень приличное и крайне воспитанное общество. Местами даже чересчур. Тут не нужно было бояться, что твое полотенце умыкнут с лежака, что в очереди за бургерами оттолкнут локтями или скептически рассмотрят в лифте. Все было чинно, благопристойно, вежливо и, конечно, очень улыбчиво: практически каждый встречный норовил нам улыбнуться, пожелать доброго утра и спросить, как наши дела, — даже не ожидая ответа. К концу круиза мы с Марусей поймали себя на том, что тоже ходим и расслабленно улыбаемся. Что до стаффа, то среди команды были чуть ли не все национальности.