Михаил рванул к бару на спринтерской скорости. Парни в черном не ожидали такой прыти и наплевав на все «меры предосторожности» помчались за ним. Человек в сером что-то пробормотал и, спустя несколько секунд прыгнул в непонятно откуда взявшийся автомобиль. Хоттабыч не спеша поехал к бару в объезд.
Обведя глазами микро Армагедон в винном погребе Михаил закричал. Он стоял и кричал, как ребенок – от бессилия, от злости, от страха. Он кричал, пытаясь заглушить слова банкира, набатом звучащие в его голове: «Ты на этой Получкиной весь свой хорошо отлаженный бизнес потеряешь!» Он кричал от непонимания, что делать дальше. Он кричал и кричал, пока не охрип и крик не превратился в свист.
Обессиленный, Михаил поднялся в свой кабинет, сел за стол и уставился в стену. Надо валить! Может договориться с этой Получкиной? Не, надо валить прямо сейчас! Хотя в облаке есть все оцифрованные копии, можно на этом еще какое-то время продержаться и потом спокойно уйти от дел. НЕ, рискованно! Надо валить прямо сейчас. Скинуть хвост и в аэропорт. Черт! Паспорт дома. Хвост надо скинуть…, два хвоста.
Михаил достал телефон и написал в группу «котики каждый день» сообщение: «Мой Кузя алкаш! Вылакал из бокала остатки коньяка! Кто знает, надо к ветеринару везти? Или проспится – отойдет? Его по всей квартире шатает и орет благим матом!»
В течении минуты на сообщение ответили пятнадцать человек и только трое из пятнадцати были нужными. Со своими помощниками Миша общался только лично. Но если срочно надо было собрать всех вместе и решить вопросы, то пользовался кошачьей группой в телеграмме. Для понимающих, данное сообщение гласило: «Срочно, коллективный сбор в баре. Приехать под видом поставки алкоголя. За мной следят, снять наблюдателей!»
***
Вместе с уловом мы отправились к Евгению Семеновичу в гараж, так как он был ближе всего, а времени у нас было в обрез. То, что Драгунский уже догадался, что ни консервации, ни банок в квартире Достоевского и не планировалось, мы были уверенны. Значит, Кирилл уже в ожидании кровавой мести сидит дома и терроризирует Екатерину Андреевну. А нам надо было еще разобраться, что мы нашли и что с этим делать. Телефоны свои старики-разбойники повырубали и были на связи на левых номерах. Екатерина Андреевна левые номера знала, но выдавать их не станет до последнего.
Евгений Алексеевич сразу приступил к изучению флешек, а мы сидели и разбирали документы. Я не очень понимала их значение, а вот Достоевский, Хоттабыч и Виктор Семенович под возгласы «ни хрена себе» и «да это же бомба» разбирали бумаги по стопочкам.
- За эти бумаги нас всех в пыль сотрут, если они попадут не в те руки! – резюмировал Виктор Семенович.
- Давайте Драгунскому отдадим и пусть они там сами разбираются, что с ними делать! – предложила я.
- И Драгунского тоже сотрут, без суда и следствия. Здесь на его начальника целый букет! Вот почему они Михаила не трогают, а только мирно ведут.
- Надо связываться с Кардиналом! – сказал Достоевский и все закивали в знак согласия, кроме меня. Я понятия не имела, кто такой Кардинал и зачем с ним связываться, о чем и спросила прямо в лоб.
- Саша, вот сейчас у тебя случится амнезия и ты забудешь слово Кардинал и все что услышала после него. Ясно? – очень серьезно заявил мне Хоттабыч. Милый, веселый Хоттабыч смотрел на меня стальным взглядом от которого бегали мурашки по коже. Я молча кивнула.
- Сашу домой, - продолжил Достоевский и тоже весьма серьезным тоном, поэтому спорить я не стала.
- Домой приедешь и расскажешь, что мы были в баре с обыском. Если сможешь соврать – соври, что ничего не нашли. Если нет – расскажешь все как было. Но лучше соврать и продержаться часов пять-семь.
- Продержусь! – уверенно пообещала я.
***
Я ехала в такси с удивительным чувством спокойствия. Кто такой Кардинал для меня оставалась загадкой, к которой я, возможно вернусь позже (загадки я люблю, но только в связке с отгадками). А сейчас мои мысли были заняты романом. Предшествующие события требовали модернизации и внедрения в текст. Зло в романе обретало форму «овцы в волчьей шкуре» и уже не казалось злом, что безмерно радовало.
Даже не пытаясь мимикрировать под Артема, я вылезла из такси, забрала велосипед и бодрым шагом направилась к подъезду. Краем глаза я уловила шевеление в припаркованном неподалеку от подъезда седане. Понятно. Встречать будут с песнями и плясками! Ладно, продержимся как-нибудь часов семь.
Вернув реквизит Артему, я пешком поднялась на этаж выше и увидела в открытой двери недовольную физиономию Драгунского.