— Ну вот... — Копейкин медленно, с мерзким скрежетом ржавого металла о камень, поднял свой люк, принимая боевую стойку. Его лицо в слабом свете Эссенции и символов было хмурым и решительным. — Похоже, мы нашли кухню этого вашего Шута. Готовьтесь к дерьму, пацаны. В прямом и переносном смысле. Печень... особенно.
Они стояли на пороге круга. Эссенция в фляге гудела, требуя высвобождения. Колпак в мешке замер, но напряжение в воздухе висело, как перед ударом молнии. А из темноты ритуального круга потянуло запахом... персиков? Или это снова игра больного воображения?
> Живой Мир: Форум Игроков \\\>\\\> Зона: Фолбург \\\>\\\> Подфорум: Слухи и Легенды\
*Автор:* Тень_На_Стене (Ур. ??) (Аноним)
“Отражения лгут. Истина прячется в трещинах. Шут смеется, наблюдая. Они приближаются к Сути. Порог пройден. Скоро заиграет настоящая музыка. Интересно, понравится ли им танец? Тушенка... держись крепче. Будет трясти.”
*Ответ: Гурман_Авалона (Ур. 12)*
“@Тень_На_Стене, Опять твои загадки! Какая Суть? Какая музыка? Говори понятнее! И если они нашли что-то вкусное (как та тушенка!), ДЕЛИСЬ! Я заплачу! Особенно если это эссенция... пахнет персиками? Или это мне кажется из-за голода? Представляю: "Желе из Эссенции Хаоса с персиковым муссом и говорящей крошкой из тушенки". Шедевр кулинарного безумия!"
*Ответ: Плачущий_Бард (Ур. 15)
"НЕТ! ТОЛЬКО НЕ МУЗЫКА! У меня до сих пор "Калинка" в голове и мыльные пузыри из ушей! Если они еще и музыку заразную принесут... Я сдохну! СДОХНУ! МОДЕРАТОРЫ! ЗАБАНЬТЕ ТЕНЬ! И ГУРМАНА ТОЖЕ! И ВСЮ ЭССЕНЦИЮ!*
Глава 18. Хаос как смысл жизни....
Свежий, хоть и мрачный, ветер опушки ударил в лица, смешиваясь со сладковато-гнилостным духом Проклятого Леса, оставшегося за спиной. Герои вывалились из зловещей расщелины, словно пробка из бутылки шампанского, приготовившегося в лобешник ближайшему соседу. Перед ними расстилалась относительно ровная поляна, окаймленная знакомыми, пусть и угрюмыми, деревьями внешнего кольца леса. Вдалеке угадывался просвет – выход.
— Фух… передышка… — выдохнул Копейкин, прислоняя помятый люк к валуну. Пот стекал по его тролльей морде ручьями, смешиваясь с пылью разводами от пота. Каждая мышца ныла. Его взгляд упал на потрепанный мешок за спиной, откуда доносилось тихое, нервное позвякивание бубенцов. — Этот дурацкий… колпак… лучше бы в пропасть…
— Какая пропасть? Какое «лучше»? — Плюх скакал на месте, как заведенный фалоимитатор, несмотря на общую измотанность. Он лихорадочно рылся в своем мешке, перебирая склянки с подозрительной жидкостью и комки глины. — Это же сила, Копей! Настоящая! Надо только приручить! — Он с жадным блеском в глазах посмотрел на флягу у Печеньки.
Печенька сидел на корточках, обхватив руками колени. Фляга на его поясе пульсировала тревожно, излучая радужное сияние. Она была теплой, почти горячей, и вибрировала, как пойманная птица. В голове еще стоял шепот Зала Зеркал: «Надень… Выпей… Останься…». Он сжал теплый камушек до боли. Нямка, засунутая за пазуху, жалобно пискнула:
— Печенька… боится? Не бойся! Нямка тут! И блестяшка… красивая, но пахнет… странно. Не как нямка! Буль.
— Я… я не боюсь, — соврал Печенька, гладя банку дрожащей рукой. — Просто… устал. И этот колпак… — Он с ненавистью посмотрел на мешок Копейкина.
— Эй, расслабьтесь! — Плюх махнул рукой. — Видите? Выход! Еще пару часов, и мы в цивилизации! С Колпаком, Эссенцией еще большей кучей проблем и… — он потыкал пальцем в Нямку — …нашим новым членом команды! Кто теперь посмеет назвать нас лузерами? Ха! Скоро…
Он не договорил. Воздух над поляной дрогнул, будто от невидимого удара. Тени под деревьями сгустились, приняв очертания. Из-за стволов, с верхушек невысоких скал по краям поляны, словно из ниоткуда, появились фигуры. Темные, функциональные плащи без лишних деталей, скрывающие лица. На груди каждого – вышитый символ: переплетенные реторты и кристаллы, холодно поблескивающие в скупом свете.
**Клан «Котел Самоцвета»**.
Их было пятеро. Четверо в плащах расступились, пропуская вперед пятого.
Алхимик-Мастер (Ур. 48).
Худой как узник Бухенвальда, аскетичный, лицо скрыто глубоким капюшоном, но чувствовался ледяной, изучающий взгляд. Его длинные пальцы, покрытые сложными синими татуировками, сжимали посох с крупным, пульсирующим фиолетовым кристаллом на навершии. А за ним, заслонив собой часть поляны, поднялся
**Боевой Голем (Ур. 52)**.
Массивный, выше Копейкина на голову, собранный из пластин черного, тусклого металла и вкраплений вулканического стекла. Движения тяжелые, механические. Глаза – узкие светящиеся щели. В ручищах – гигантская каменная кувалда, наводящая ужас одним видом. Из стыков сочился едкий желтый дым, шипящий при попадании на камни. Запах серы и озона ударил в нос.