Зарывшись носом в мои волосы, Алекс целует ямку на шее. Плечи опущены, ладони лежат на холодной поверхности подоконника, но даже это не способно разбудить мой рассудок. Я кусаю губы, впиваюсь ногтями в ладони, упираюсь лбом в ледяное стекло, но продолжаю плавиться, позволяя ему эту пытку.
Руки Алекса неплотным кольцом обнимают мою талию, смыкаясь под грудью. Он тянется пальцами к вороту моей блузки и неторопливо расстегивают три верхние пуговицы. Второй рукой вытягивает заправленную в джинсы ткань и тут же касается моего живота.
А говорил, что не будет снимать одежду...
— Ты слишком плотно ее застегнула, — шепчет Алекс, точно разгадав мои мысли. — Остальное — только если сама захочешь.
Ткань блузки легко поддается, когда, чуть приспустив ее, он открывает больше доступа к шее и плечу. Губы Алекса тут же возвращаются к открытой части моего тела и обводят ключицу.
В то же время я чувствую его прикосновения на своем запястье. Алекс накрывает кисть ладонью, переплетает наши пальцы и возвращается к животу. Я задерживаю дыхание и, когда наши руки оказываются под поясом моих джинсов, понимаю, что он собирается делать.
Я рвано выдыхаю, возвращая руки выше.
— Это запрещенный прием.
— Ты думаешь так же, когда делаешь это... сама?
— Не делаю... — зачем-то говорю то, что его совершенно не касается. — Справляюсь без этого, — добавляю я, прочистив горло. — И соблазнить меня — это твоя задача. Разве нет?
Его губы растягиваются в улыбке, очертания которой я чувствую кожей. И я так живо представляю перед глазами лицо Алекса, что не выдерживаю и откидываю голову на его плечо, сжимая губы, чтобы сдержать предательский вздох.
Алекс напрягается. Цепенеет на пару секунд. Тихонько поворачивает меня к себе и скользит задумчивым взглядом по лицу. Останавливается на губах, закрывает глаза и тут же быстро моргает, отступая в сторону.
Что это? Он решил сдаться?
— У тебя еще минута, — напоминаю я, бросая взгляд на экран телефона.
— Можешь идти, — произносит он тихо, пуская мое тело в мелкую дрожь. — Дарю тебе эту минуту. Считай, ты победила.
Я резко оборачиваюсь, собираясь бросить ему, что эта минута ничего не решила бы, но с удивлением всматриваюсь в его лицо, искаженное какой-то непонятной, незнакомой мне болью.
Еще ни разу я не видела его таким... уязвимым.
— Зачем? — спрашиваю так же тихо, незаметно сокращая пространство между нами.
— Я делаю только хуже...
— Кому?
— Себе.
Протяжный вдох, короткий выдох и выстрелом в голову слова:
— Ты чертовски волнуешь меня, Сэм. Прочно засела в мыслях и не выходишь из головы. Я не уверен, что смогу с этим справиться.
Я слушаю и не свожу с него взгляда, пытаясь уловить хоть крупицу фальши. Того, что заставило бы меня усомниться в искренности этой неожиданной исповеди.
Не помню, как телефон оказался в ладони.
Две с половиной минуты. Всего сто пятьдесят секунд, чтобы разобраться в том, чему было такое до абсурда простое объяснение.
Ты мне тоже нравишься, Алекс Хорнер...
Я с ума по тебе схожу, чертов придурок!
Но сердце кричит, а голос вместо признания выдает приглушенное:
— Тридцать секунд.
— Я же сказал, что ты выиграла.
Рука с глухим стуком роняет телефон на подоконник и тянется к его лицу.
— В этот раз мы сыграем вничью, — шепчу я, освобождаясь от сковавшего тело напряжения.
И только тогда мы на полной скорости рвемся навстречу друг другу, напрочь забывая про тормоза.
В ушах точно шумят звенья опадающих цепей, когда я вновь чувствую на себе губы Хорнера. Горит не только лицо — все тело. Где мы ни касаемся друг друга — всюду адское пламя и гулко бьющийся пульс.
Алекс тянет меня на диван, опускает спиной на мягкость бархатной обивки и целует.
Жарко.
Сладко.
Опьяняюще.
Это так кружит голову и плавит тело, превращая его в податливый воск, что мне остается только крепче прижиматься к нему и отвечать.