Музыка стихает с последним аккордом. Покачнувшись, я едва удерживаюсь от падения, но успеваю вовремя схватиться за плечи Алекса.
Эффектный финал, ничего не скажешь!
— Я чуть ногу не подвернула! — возмущаюсь я, сцепившись взглядом с криворуким тангеро.
— А я тут причем? Ты сама убрала руку еще до того, как я спустил тебя на пол.
— Одну руку!
— А я — вторую. Пока ты не исполнила свое обещание, — прыснув, он кивает на ширинку.
— Вас только могила исправит, — шумно вздыхает Милли, поспешно заполняя раскалившееся между нами пространство.
— Или хороший секс, — поигрывая бровями, ухмыляется Спенсер.
— Да она скорее меня кастрирует.
— Скорее отрублю твои кривые руки.
— Маньячка.
— Зато танцую лучше тебя.
Он на мгновение задумывается и кивает:
— Классно танцующая маньячка.
Его слова отзываются во мне теплой волной, которая накрывает и растворяет тысячу колючих иголок привычного ехидства. Но я не подаю виду, что мне понравилось. Что и говорить — признаться даже себе сейчас было бы преступлением.
Алекс
Чип и Дейл в женском обличье укатили спасать от скуки припозднившихся Паркеров.
Ноги Саманты странным образом растут с каждым выпитым стаканом алкоголя. Или причина в шортах, которые задираются все выше и выше?
— Видимо, кожа сейчас стоит дорого.
— Ты о чем? — спрашивает Спенсер, стараясь незаметно забрать у меня коктейль.
— Да так... Дизайнеры, говорю, экономят по-жесткому.
— А, ты про эту кожу? — ухмыляется он, поймав направление моего взгляда. — По-моему, вполне прилично. Тут у половины девчонок юбки короче, приятель. Ты думал, она в клуб монашкой оденется?
— Пусть хоть голой приходит. Она же не для парней старается.
— Сам-то в это веришь?
— Не знаю.
— Но верить в это как-то спокойнее, правда?
— Отвали.
Я допиваю последний бокал. Лимит, превышение которого может стать для меня фатальным. Встаю из-за стола и приглашаю подвернувшуюся под руку спутницу Спенсера. Ему явно плевать. Впрочем, глупенькой Барби тоже.
Голова удивительно ясная для выпитой дозы. Я танцую три песни подряд, глядя мимо партнерши, но почему-то взгляд все время падает на ярко-красные в отблесках клубной подсветки волосы. Когда распустить-то успела?
Она умело попадает в ритм сложной мелодии, рисуя круги рядом с подругой. И я в который раз задумываюсь над тем, кто из них сказал правду. Милли или Сэм? Они дружат или встречаются?
И главный вопрос: какое на хрен мне до этого дело? В последнем бокале точно было вино?
Саманта ловит у стойки старшего Паркера и тянет его на танцпол. Милли с сияющим лицом оккупирует младшего.
— Эй, ты где? Алекс! — Я выхожу из транса, обратив крупицу внимания на невысокую блондинку, с которой танцую.
— Сплю, — для правдоподобности еще и зеваю в кулак. — Вертикальное выражение горизонтального желания.
В памяти мелькает другая интерпретация известной фразы. Танец, которым мы с Сэм зажгли тухлый в первые часы вечеринки танцпол.
Сэм оказалась куда лучшим танцором. Энергия бьет ключом без помощи алкоголя. Треки сменяют друг друга, а она все так же светится, окрыленная своей мнимой победой.
Ночью намечается гонка, и меня ждет короткий сон уставшего разума, который должен переместиться в отдохнувшее тело.
Я протискиваюсь сквозь толпу танцующих, не глядя на тех, кого задеваю, и даже успеваю поймать пару недовольных комментариев по пути к выходу из клуба.
Сегодня я уйду по-английски.
Сэм
— Давно я так не веселилась! — кричит Милли, заглушая громкую музыку.
Я киваю, побоявшись за свои связки: перекричать звонкую подругу слишком сложно, не стоит и стараться.
Музыка не останавливается с тех пор, как мы с Хорнером освободили танцпол, прежде разбудив в зрителях небывалый интерес к танцам. Даже Милли удивилась тому, сколько людей крутится поблизости, несмотря на раннее время. Обычно нужный градус они набирают ближе к полуночи и с неизменной помощью алкоголя.