— Стоп. Рамирес?
— У вас же не было ничего, правда? — осторожно уточнила она.
— Ты сейчас серьезно?
Мне понадобилось вырулить на обочину, чтобы избежать пробки из плетущихся позади машин.
— Конечно нет, придурок! — выпалила Милли, и я снова расслышал в ее голосе истеричные нотки. — А как я должна была проверить, говоришь ли ты правду?!
— Например, спросить у подруги.
— Ты первым ответил на сообщение, — пробурчала она куда более спокойным голосом.
И все же ее слова не выходят у меня из головы даже после завершения разговора.
В памяти короткими кадрами проносятся события полуторачасовой давности: я крепко хватаюсь руками за талию Сэм, вытягиваю край свободной сорочки из пояса брюк, чтобы коснуться кожи. Провожу по животу, попутно удивляясь тому, что она не просто худенькая, но и вполне сносно следит за своим телом — пресс точно качает. Мои пальцы быстро оказываются на атласной ткани бюстгальтера, задирая ту веселую майку, но так же скоро возвращаются на талию.
В ней было слишком много странной неловкости вместе с бьющей через край чувственностью. Но в тот момент я свел все к банальной внутренней борьбе. И хочется, и колется?
Я спокойно признаю, что был согласен на продолжение. Сэм так явно показывала, что это мог быть лучший секс в ее жизни... Как оказалось, он был бы не лучшим, а первым.
Бл*ть! Я чуть не трахнул девственницу! На учебном столе, в аудитории. И она даже словом не обмолвилась? Либо у нее реально мозги отшибло от воздержания, либо она хорошая актриса и прекрасно знала, что сможет остановиться.
Во внезапно нагрянувшие чувства мне верится с трудом. Плакать Ведьма умеет красиво, но сохнуть по местному плейбою ей гордость не позволит.
От воспоминаний меня отвлекает появившаяся в кабинете Оливия. Звать себя «мамой» она позволяла лет до двенадцати, пока внезапно не поняла, что сын слишком быстро растет, а молодость безвозвратно уходит.
Тогда же они с отцом впервые заговорили о разводе. Дележка единственного отпрыска переросла в шоу под стать разделу имущества. Каждый пытался купить меня подороже.
Регулярные поездки за границу, чуть не обломившие мои планы пройти школьный курс по ускоренной программе. Лучшие репетиторы. Первый автомобиль с личным водителем.
Не знаю, что заставило их отказаться от идеи с разводом, но, судя по тому, что сейчас мое общение с родителями свелось к минимуму, вряд ли я стал главной причиной. Скорее, замаячили серьезные проблемы в бизнесе, которые решались только совместными усилиями. Ничего их не сближало больше, чем деньги.
Пока они занимались наращиванием своих капиталов, я развлекал себя образованием. Курсы, книги, пособия, тесты, все те же репетиторы.
Возможно, настигший меня в шестнадцать кошмар и стал причиной, по которой я предпочел учебу куче развлечений иного толка. Один из школьных приятелей влетел на срок за хранение наркотиков. Смог бы я избежать такой участи? Устойчивость моей психики на фоне постоянных ссор родителей была под большим вопросом.
Возможно, Алекс спасла меня?
В универе мало кто знает, что я получаю второе образование. Людям легче думать, что Алекс Хорнер отстал на два года из-за своей непроходимой тупости. А я не сильно-то стараюсь доказать всем обратное.
Учеба на архитектурном была условием финансирования моего первого диплома. Родители до сих пор считают, что желание обучаться программированию после школы было блажью. И даже не в курсе, что иногда я работаю и третий год почти не пользуюсь подаренными ими кредитками.
— Здравствуй, Алекс, — произносит Оливия сухо, прижимаясь губами к моей щеке.
— Привет, мам, — салютую я, намеренно растягивая последнее слово.
Она бросает укоризненный взгляд, словно напоминая, что мы договорились звать друг друга по имени. Глупость несусветная.
— Ты еще помнишь, что у тебя есть мать?
Так, значит?
— А ты? Давно вспомнила, что у тебя есть сын?
— Я звоню тебе трижды в неделю. Ответа дождешься в лучшем случае один раз в две. — И снова упрек в голосе. Как обычно. Каждая встреча как отмотанная назад сцена набившего оскомину фильма.