— Так иди... Я не держу, — протягивает Брентон, исказив рот в омерзительной улыбке.
Повернувшись к Саманте, он добавляет:
— У меня к тебе предложение. Поговорим в кабинете.
— Предложение? Какое? – уточняет Сэм.
Тут и гадать не нужно.
***
— Интересно.
Любопытство Оливии объяснимо: слишком быстро я изменил решение, в котором был уверен почти на сто процентов.
— Но у меня условие. Никто, даже Брентон, не должен знать, что я согласился.
— Еще интереснее, — качает головой в недоумении. — Насчет Брентона обещать не могу. Он дизайнер, и его мнение здесь важнее.
— Тогда предупреди его, чтобы молчал. Можешь прямо сейчас. — Я бросаю взгляд на телефон возле ее руки, вспоминая, что Ной с Самантой как раз обсуждают ее участие в фотосессии. — Пока он не растрепал всей компании.
Мое нервное постукивание пальцами по столешнице не остается без внимания. Мама хватает телефон и, не сводя глаз с моей руки, делает несколько касаний по экрану, после чего подносит динамик к уху.
— Ной, — протягивает она, тут же отвернувшись к окну. — Он согласен. При условии, что его участие останется тайной до самого дня съемок.
Они говорят еще секунд десять. Оливия разворачивается, снова встречаясь со мной взглядом, и подмигивает:
— Считай, что условие выполнено.
Сэм
— Садись, — бросает Ной, занимая кресло за широкой столешницей замысловатой формы.
Я прохожу к свободному креслу. И только сейчас понимаю, в каком напряжении было тело последнюю четверть часа. Когда-нибудь мы с Хорнером сможем спокойно появляться в одном помещении, не обращая друг на друга внимания. Но точно не в ближайшее десятилетие.
— По поводу предложения я не шутил, — смена тона с расслабленного на деловитый. — Ты можешь оказать мне услугу.
— Какую? — интересуюсь я, встречая оценивающий взгляд, скользящий вдоль фигуры.
— Я так и не нашел никого для рекламы.
Еще один... Мало мне Джейка, которому я проиграла.
— Хочешь, дам контакты модельного агентства? Я пару раз делала там тематические фотосессии. Они охотно предложат и моделей, и концепт съемок, и декорации.
— Для концепта и декораций я обращусь в рекламное.
— У меня уже есть предложение на ближайший месяц.
Я напускаю на себя вид крайне занятого и очень ценного кадра, забрасываю ногу на ногу и вскидываю брови.
— Так Паркер уговорил тебя? — Хмурое выражение лица Ноя проясняется, а мое становится более негодующим. Отражение в зеркале за спиной Брентона пугает даже меня.
— Так ты и есть тот дизайнер? — Голос садится. Я чувствую распространяющуюся по телу ярость, что отличается от той, которую вызвала встреча с Хорнером. Если там тело охватило пламя, то сейчас его сковал лед.
— Я и есть, — соглашается Ной.
Значит, он и про спор знал? И сейчас ставит перед фактом, потому что уверен, что я никуда не денусь? Как бы не так!
— Я не буду участвовать в съемке.
Мне вдруг стало плевать: на спор, условия, возможную ссору с Брентоном и Паркером. Кто сказал, что у меня нет выхода?
— Не понимаю, в чем проблема? — Он ведет плечом и чуть заметно вздрагивает. Сталь в моем голосе и для меня довольно неожиданная. Но я старалась. — Ты фотогенична: я видел твои студийные фото, и скажу, что не каждое симпатичное лицо умеет передавать эмоции через фотографии. Еще в июне, когда я заметил тебя на награждении, то решил, что ты финалистка, но не победитель. Собирался предложить место помощницы, но Ева оказалась проворнее.
— Какое счастье! Иначе обивала бы я сейчас пороги службы занятости.
— Еще успеешь. Кажется, они работают допоздна.
Мы перешли на угрозы?
— Решать не тебе. В моем договоре нет ни слова о том, что я тут еще и в качестве модели.
— Ты стажер на птичьих правах! — бросает он, все больше раздражаясь.
Ной явно рассчитывал на то, что я буду чечетку бить от счастья.
— И даже так, я не твой стажер, Брентон. У меня есть начальник — Ева Остин.
— Твой начальник — Оливия Хорнер. И только ей решать, увольнять тебя или брать в штат постоянным сотрудником. Да, и... Мы с Остин тут не на равных условиях, — добавляет он, изобразив на лице притворное сожаление, затем неожиданно переходит на шепот: — Нас с Оливией связывают не только рабочие отношения.