— Сейчас? Может, сначала довезу до дома? А там решишь, нужна ли тебе еще моя одежда.
Восторженная улыбка с трудом держится на моем лице. Иногда у меня играючи получается включать глупышку. Не в этот раз. Я живо представляю, каким образом заимствую у Алекса необходимую одежду, и старательно натягиваю уголки губ. Его улыбка выглядит куда естественнее. Мелкие морщинки лучами тянутся к вискам, на щеках появляются задорные ямочки.
— Дома есть одежда Сэма. — Я не сдаю позиции, хотя пальцы, спрятанные в кроссовках, нервно постукивают по подошве.
Он меняется в лице. Неужели всерьез на что-то надеялся?
— А Сэма дома, случайно, нет?
— Спроси, когда я в последний раз видела его дома, — равнодушно отмахиваюсь, тут же выруливая в сторону от опасной темы. — Признайся, ты напросился ко мне в провожающие, чтобы не мешать Спенсеру? Сам догадался, или он попросил?
— Не мешать в чем?
— Ты же знаешь, в чем...
— Ты себя слышишь? — раздраженно вскидывается Алекс. — У Рамирес был такой вид, что для полного счастья осталось только поскакать в страстном угаре, чтобы вытрясти из желудка остатки алкоголя. И если так переживала за подружку, могла бы сменить Спенсера. Я что-то не заметил рвения с твоей стороны.
— Я не ночую вне дома, — бормочу, предвкушая его комментарии.
— Храпишь по ночам? Или ходишь во сне?
По крайней мере, это не шутка про розовый цвет и Деву Марию.
— Устраиваю набег на холодильник.
— Судя по твоей фигуре, в вашем доме холодильник на ночь запирается замком.
***
— Спасибо, что подвез.
Прощаться вот так, сидя в его машине у ворот моего дома, странно.
— Спокойной ночи.
Алекс кивает, устало опустив голову на руль, и спрашивает:
— Подождать, пока закроешь за собой дверь? Милли что-то втирала про маньяка на заднем дворе. А вдруг?
Рассмеявшись, я качаю головой, тут же указав на синий автомобиль у гаражных ворот.
— Все в порядке. Папа уже вернулся.
— Ладно.
Нажав на ручку, медленно толкаю дверь и тут же встречаюсь с сопротивлением — слишком высокий бордюр для этой машины.
Я кошусь в сторону Алекса, который быстро отворачивается, пряча едва сдерживаемую ухмылку. Или показалось?
— Ты парковался вслепую? — машу я ладонью, демонстрируя Хорнеру проем, в котором застрял бы даже ребенок.
— У меня коррекция с двадцати.
— Видно, не помогло.
Ему удается показать одним взглядом, как сильно его достали мои комментарии.
— Может, покажешь, как правильно? — бросает он, выпрямляясь в кресле.
— Сесть тебе на колени?
— Смелости хватит?
Там, где мне не хватает смелости, на помощь всегда приходит адреналин.
Я дергаю руку, возвращая дверь на место. Хватаюсь за спинку кресла водителя и тянусь прямо к Хорнеру, удивленно вскинувшему брови.
Я догадалась собрать юбку, прежде чем опуститься ему на колени. Слои воздушной ткани ложатся между нами неплотным барьером. Переместиться на соседнее сиденье оказывается легко. Чуть сложнее решиться повернуть голову и встретиться со взглядом Алекса.
Пальцы подрагивают, когда я тянусь к его плечам, чтобы не потерять равновесие. Сейчас мне требуется опора даже для того, чтобы сидеть.
— Думаю, будет удобнее, если ты пересядешь. — Выдавить безмятежную улыбку — навык следующего уровня. — Или... я могу выйти через твою дверь.
Проходят секунды: дрожат не только мои руки, но и все тело. Я опускаю глаза, пытаясь найти хоть что-то, способное помочь мне успокоиться. Но уже через считанные мгновения понимаю, что это невыполнимая задача. Он слишком ярко разжигает все мои чувства.
Слух.
— Правда, хочешь выйти?
Осязание.
Тело вздрагивает от неожиданности, когда руки Алекса крепко хватают меня за талию и усаживают так, что колени упираются на сиденье по обе стороны от его ног.
Обоняние.
Веки прикрыты, дыхание сбито. Я делаю протяжный вдох и чувствую едва уловимый аромат мужского парфюма с древесными нотами.