Я ожидала, что желающих смотреть «Рождественскую историю» за два месяца до праздника будет немного, но не догадывалась, что окажусь в пустом зале.
У входа в зал Сэм протягивает контроллеру оба билета, предупреждая, что второй посетитель придет позже. Парень у входа с трудом скрывает зевок и возвращает билеты, говоря, что опоздавшие смогут свободно пройти, пока он пропускает еще пару-тройку полуночников в другие залы.
Алекс появляется на шестой минуте от начала сеанса. Молча опускается в соседнее кресло, протягивает мне газировку и большое ведерко попкорна.
Мы все так же молчим, увлеченно глядя в экран и изредка похрустывая воздушной кукурузой.
Мой — карамельный. Я с интересом кошусь в ведерко Алекс и осторожно вытягиваю белые зернышки. Точно. Соленый.
— Как ты угадала?
— Про карамельный попкорн?
Я киваю.
— Просто я сама всегда беру соленый. Подумала, что в случае твоей неприязни к карамельному пожертвую своим.
— Тебе повезло, — подмигиваю я, возвращаясь к поеданию сладкой кукурузы.
— Я без проблем съела бы и карамельный, — пожимает Алекс плечами. — На самом деле, это отработанная тактика. И, как ни странно, мне всегда достается соленый.
Я весело киваю, почему-то представляя на ее месте Алекса, который зовет на свидание очередную девушку и методично откармливает ее карамельным попкорном.
— Ни разу не попадались любители сырного?
Алекс кривится и ведет бровью, удивительно точно скопировав одно из знакомых выражений своего брата.
— Неужели кто-то может есть эту гадость?
— Согласен, — прыскаю я, в который раз за вечер поражаясь, насколько они похожи. Даже интонации в голосе. Манера говорить. Будто они как мы с Сэмом, — две детали одного пазла. Инь и Ян.
Взгляды встречаются и задерживаются друг на друге дольше обычного. Секунды идут, улыбки на лицах растворяются, уступая задумчивости. Первой не выдерживаю я. Или Сэм? Безудержный галоп бьющегося сердца громким стуком отдает в ребра. Теперь я даже не знаю, чье это сердце и кто заставляет его работать с такой силой...
— Давно не виделись, — произношу тихим голосом.
Алекс моргает и вновь улыбается, в этот раз теплее.
— Я скучал по тебе.
— Я тоже.
Рука лежит на подлокотнике. Поворачиваю ее ладонью вверх и раскрываю пальцы веером.
Взгляд устремляется в экран, пока я жду ответа Алекс. Секунда. Вторая. Третья.
Тело утопает в волне успокаивающего тепла, когда в огромную мужскую ладонь опускается маленькая женская и скользит длинными тонкими пальцами, сплетая их в крепкий замок.
Фильм мы досматриваем до финальных титров. Руки разъединяем, только когда встаем с кресел и тянемся к курткам.
Уже около трех ночи, когда мы спускаемся к машинам. Я задерживаюсь на лестнице, раздумывая, как правильно попрощаться. И нужно ли говорить о следующей встрече сейчас? Или лучше отправить сообщение, когда мы оба решим, в каком ключе продолжать эти отношения? И продолжать ли вообще?
— Поедем к гавани? Это близко отсюда, и там есть приличный бар с видом на залив, где можно уединиться... — Алекс запинается и отводит взгляд. — И спокойно поговорить.
— Покажешь дорогу?
— Держись за мной, тут не так много поворотов.
Бар скорее походит на полуночное кафе. С ненавязчивой музыкой и бесшумно проплывающими мимо официантами, предпочитающими не тревожить покой посетителей без оповещения специальной кнопки.
Мы садимся за столик в углу, просим погасить верхний свет прямо над нами и включаем настольную лампу. Официант любезно предлагает свечи, но мы отказываемся от атрибутов навязчивой романтики. Потрясающий вид из окна компенсирует неудобство небольших диванов. Мы заказываем безалкогольные напитки и легкие десерты. Скорее из соображений приличия, чем из чувства голода.
— Брайан звонил на прошлой неделе, — прерывает молчание Алекс. — Начало сезона планируют ближе к концу апреля. В прошлом слишком часто приходилось переносить гонки из-за погоды.