— Мне он вряд ли позвонит. Я отказался от участия в следующем сезоне.
— Почему? — Она старается придать голосу безразличие, но в глазах читается разочарование.
— После той аварии я кое-что переосмыслил: увлечения родителей не всегда должны передаваться по наследству.
Это правда лишь наполовину. Да, основная причина зародившейся во мне жажды к скорости была в том, что Сэм росла в такой среде. С раннего детства смотрела записи триумфальных для матери заездов, держала в руках многочисленные трофеи и какое-то время мечтала промчаться по следам ее шин.
Это было одно из увлечений, которое она без раздумий передала мне. Никому из нас не светила звездная карьера в спорте. Саманта нашла себя в рисовании. Я продолжал носиться по городским улицам. И носился бы, пока чуть не разбился насмерть в погоне за сомнительным достижением. Кто о нем узнает, кроме нескольких десятков зрителей и участников соревнований?
Для меня это предел, которого я достиг, пусть и выгляжу в глазах большинства участников долбанным читером.
— Родителей? Твой отец гонщик? — удивленно вскидывает Алекс брови.
— Мама.
Тут к бровям подтягиваются и веки с длинными ресницами.
— Еще интереснее. Подожди. Твою маму зовут...
— А ты, — быстро выруливаю с темы, испугавшись эмоций, которые может вызвать упоминание о маме. — Что привело в ночные гонки тебя?
Алекс быстро переключается, словно секунду назад ее лицо не изображало растерянность.
— Картинг. Алекс с шести лет увлекался этими крошками. Даже выигрывал что-то. Бросил в пятнадцать. А я... пошла назло. После крупной ссоры. Он считал, что я отнимаю слишком много его личного времени, — хмыкает она, задумчиво разглядывая пришвартованные неподалеку катера. — Так что... можно сказать, начало моему увлечению автомобилями положил Алекс.
— Тебе многое от него досталось, — улыбаюсь я, вспоминая реакцию Сэм на ее мимику и интонацию в начале вечера.
— Точно.
— Думаю, если бы Сэм познакомилась с тобой, она изменила бы свое мнение о твоем брате.
Алекс долго и с сомнением всматривается в мое лицо, прикусывает губу и, не выдержав, заливается звонким смехом. Спустя минуту, отдышавшись, она добавляет:
— Если бы Сэм лучше узнала самого Алекса, ее мнение изменилось бы еще больше.
Алекс
Среди тысячи фильмов, на которые мы могли бы пойти, он выбрал именно этот. Ненавистная «Рождественская история».
Просмотр кино в семейном кругу, который закончился громким спором и битьем посуды. И больше никаких посиделок перед экраном в сочельник.
Но за окном октябрь, и боль от детских воспоминаний Алекса давно притупилась. Впрочем, уже к половине сеанса я понимаю, что перестала следить за сюжетом. А к концу фильма жалею, что Сэм не выбрал что-нибудь продолжительное — вроде «Аватара» или экранизации комиксов от Marvel.
Никто из нас не спешит прощаться: нам есть что обсудить и без последней встречи, закончившейся поцелуем.
Я вспоминаю уютное кафе недалеко от гавани, о котором узнала в одну из бессонных ночей, и без раздумий предлагаю отправиться именно туда.
Чтобы вернуться к прежней легкости достаточно не вспоминать о том, что случилось в клубе.
Мы обсуждаем гонки, дегустируем оригинальный десерт, единогласно присуждаем ему высший балл и незаметно переходим к теме празднования все того же Рождества. Оказалось, что убежать на край света в этот день хочется не только мне. Сэм невесело хмыкает и, стараясь казаться равнодушным, предлагает бежать вместе. Отличная идея. Если забыть, что в этом путешествии нас будет трое. Но я вспоминаю. И это удар под дых — весьма отрезвляюще.
Посмотрев на часы, я вскакиваю с дивана и напоминаю:
— Скоро утро.
— Можно и не ложиться, — протягивает Сэм сонным голосом.
— Особенно тебе, — усмехаюсь при виде его смыкающихся век.
— По-твоему, как быстро можно посадить сердце ударными дозами кофеина? — спрашивает он, кивнув на четыре пустые чашки из-под эспрессо.
— Хочешь растянуть самоубийство?
— Кто сказал, что я не хочу жить?
— Тогда завязывай с этим. Проводи ночи с семьей, заведи нормальную девушку в конце концов. Иногда человеку нужен весомый повод, чтобы оставаться дома.