***
Со временем Маша окончательно пришла в себя, окрепла, стала помогать по дому, убирать, мыть посуду, готовить, да так вкусно, что все Немовы-Слепцовы были под угрозой набрать пару лишних килограммов к лету.
Племянница Лиза оказалась очаровательным ребенком, и хотя все вокруг утверждали, что она очень похожа на свою тетушку, Маша в племяннице видела только Сашу. Он угадывался во многом: в чертах лица, во взгляде, в движениях, в словах, в поступках. Домочадцы этого в упор не замечали, а Женя старалась всячески избегать разговоров на эту тему. Тогда Маша решила сама поговорить с бывшим супругом, тем более что он первое время дневал и ночевал в квартире Немовых. Слепцова догадывалась, что не только из-за беспокойства о ее здоровье, его тянуло к дочери, да и не только к ней. Но когда Маша настроилась на нужный лад, бывший супруг пропал. Не совсем, он просто перестал приходить к Немовым, только регулярно передавал приветы через Никиту, ссылаясь на высокую загруженность на работе. Поэтому Маше остался только разговор с Женей, рано или поздно сестра должна была сдастся.
Как-то вечером, когда сестры, закончив мыть посуду после ужина, сели выпить по чашке чая, Маша приступила к реализации своего задуманного. Леська где-то гуляла с подружкой и должна была вернуться поздно, а Надежда Александровна с Лизой делали уроки, время Маша выбрала удачное. Но завести разговор какое-то время не решалась, да и Женя выглядела смущенной.
– Жень, а Саша знает, что Лиза его дочь? – наконец спросила она.
Женя внимательно посмотрела на нее («Как мама», – отметила про себя Маша) и коротко ответила:
– Нет, но думаю, догадывается. У нее родимое пятно один в один, как у него.
– И почему ты ему не скажешь? – продолжила Маша, сверля сестру взглядом и пытаясь не упустить ни одной детали. Всегда и везде Машу считали ветреной хулиганкой, в этом была ошибка многих.
– Потому что Лиза моя дочь и только моя.
– Но ребенку и отец нужен. Неужели по нашей семье не видно, как вредно девочкам расти без папы.
– Леське тоже нужен был отец, – сказала Женя эту очевидность таким тоном, словно кто-то был не в курсе, а потом ее словно прорвало.
15.7
– Маш, если ты думаешь, что я бесчувственная стерва, то это далеко не так. Я за Максима много лет назад не попросила прощения только потому, что вина была такой большой, что мне было стыдно тебе в глаза смотреть. Я не хотела, чтобы так получилось с Сашей, это правда. Я дела все, чтобы ничего не произошло. Я съехала к Карине на квартиру, я старалась видеться с ним как можно реже, я уехать хотела пару раз, но ты словно толкала меня к нему. Сначала море, потом горы, потом…, ох, Маша. Я не хотела уводить его из семьи, у меня даже в мыслях этого не было. Я сделала все, чтобы он меня возненавидел. Ваню этого притащила, лапать себя позволила, хотя меня наизнанку от него выворачивало, но сделать аборт после того выкидыша я не смогла. Я понимаю, что тебе неприятно видеть Лизу, но она моя дочь и…
– Почему ты решила, что я не люблю племянницу? – удивилась Маша. Многое после признания сестры вдруг встало на свои места и, увидев все глазами Жени, Маша даже осознала, как сама неосознанно толкала мужа в ее объятия, хотя конечно их обоих это не оправдывало, но ведь и Маша сама была далеко не святая.
– Женя, я уже много лет на тебя не злюсь, хотя когда узнала, честно слово, готова была тебя на вилы поднять, как минимум. Но ведь сама была не без греха. Ты говоришь. Что я подталкивала тебя к Саше. Так оно и было. Да неосознанно, да со своей целью, но подталкивала. Мне нужно было, чтобы кто-то отвлекал его, я же не думала, что все закончится этим.
– Прости-прости-прости, – виновато пробормотала Женя, – я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты меня простила.