– Да нет, я…
– Думал, – настояла Женя. – Я же стерва в твоих глазах, так что не нужно играть в благородство. Она моя сестра, каких бы бед и глупостей я не наворотила в прошлом, никто не изменит этого факта, и если надо будет, я еще так поступлю. И зачем я перед тобой тут оправдываюсь, я не знаю.
Женя снова отвернулась к окну. Зачем она села к нему в машину? Это было событие из ряда вон, когда тело решает быстрее мозга и она уже оказавшись внутри глупо прикрылась наглостью, не вылезать же в самом деле, когда поняла что натворила в бессознательном порыве.
– Может быть из-за Лизы, – осторожно предположил Саша.
3.5
– А моя дочь тут причем? – возмутилась Женя, чувствуя, как волна страха пробегает по всему телу, оставляя на открытых участках кожи мурашки.
– Ты хотела сказать наша, – настойчиво проговорил Саша.
– Моя дочь, – твердо произнесла Женя.
– Да, вот только отчество у нее не Ивановна и не Денисовна, а Александровна, – высказал свою догадку Саша.
Ах вот с какой стороны он заходит и что собственно думает о ней. Странно, что еще не приплел в эту оргию парочку человек. «Ну, держись Слепцов!»
– Отчество у нее Александровна в честь ее легендарного прадедушки, которого она никогда не видела. А родители у нее есть, не переживай. Есть мама-Женя и папа тоже Женя. И пусть это одно лицо, я уверена она – счастлива. Потому что я тот человек, в котором я могу быть уверена на все двести процентов, я точно знаю, что чтобы ни случилось, я никуда не денусь и не сбегу искать лучшей доли, как это сделал, например отец моей племянницы.
Саша резко дал по тормозам, и Женя по инерции поддалась вперед, когда они остановились.
– Что ты хочешь этим сказать? – возмутился он.
– Идиот что ли? – упираясь руками в приборную панель, выразилась Женя. И поправляя солнечные очки, упавшие на глаза, сказала: – Саша, не надо строить из себя святошу. Ты можешь считать меня кем угодно. Стервой, шлюхой, тварью, я не против. Люди же так легко клеят другим ярлыки, не разобравшись в ситуации. Только не забывай, что ты тоже далеко не святой. Что я тебя не волоком тащила в свою постель. А вот ты бросил свою семью на произвол судьбы и сбежал из Парижа.
– Как и ты… – парировал Саша.
– Да, только меня ничего не держало в нем.
– Кто тебе сказал, что что-то держало меня, – заводя мотор и вливаясь в поток машин, въезжающих в город, пробормотал Саша.
Оставшуюся часть пути он не пытался с ней заговорить. Да и Женя не стремилась, что им было обсуждать еще. Лиза – не его дочь, она дала это ясно понять, за Машу она будет всегда стоять горой. Да и остальных близких в обиду не даст, пусть перед ней человек, от которого подгибаются коленки и всё тело замирает в сладостном предвкушении. А последней своей фразой он высказал все, что думал о ее сестре и браке с ней. Его в Париже ничего не держало.
Взяв, наконец, себя в руки спустя время, она спросила ровно:
– Что же в таком случае тебя заставило вспомнить о своей семье сейчас?
– Я привез Маше документы на развод, – мрачно ответил он.
– Вот как? То есть вы до сих пор состоите в браке? И ты даже не поинтересовался, чем живут твои жена и дочь все это время?
– Я думал, так будет лучше.
– Лучше? Да уж, куда лучше.
– Сам вижу, не слепой. Спасибо тебе за Леську.
– Я это делала не ради тебя.
– Знаю, но все равно спасибо.
Женя снова вздохнула так глубоко, словно собиралась вобрать в себя весь воздух машины и сказала:
– Саш, я не знаю, что тобой двигает, не понимаю, чего ты хочешь. Но учитывая, что вы больше 10 лет не видели друг друга, вас развести могут заочно, для этого не нужно присутствие или согласие второго супруга. Обратись к своим юристам, они помогут. Ты пойми у нас всех давно своя жизнь. И у меня, и у Маши, и у Леськи в том числе. Не нужно это ломать. Пожалуйста.
– А если я хочу помочь? – возразил Саша заезжая во двор ее дома.
Все-таки у него наверняка есть подробное досье на нее и на всех членов семьи, Саша был тщательным и основательным еще много лет назад, вряд ли это изменилось теперь.
– Чем? Деньгами? На надо. Отеческой заботой? Кому она нужна? Заботой о супруге? Ты слышал врача, ты сделал только хуже. И потом, где ты был раньше, а?
– А ты? – поворачиваясь к ней, спросил Саша. – Ты 10 лет не появлялась в Париже! И смеешь меня еще в чем-то упрекать?
– Ты не думал, почему я так поступила? Все ради Маши и Леськи, – с этими словами она открыла дверцу и соскользнула с сиденья.
– Так и я это делал ровно по той же причине, – возмутился Саша, покидая машину вслед за ней.
Его эмоциональный выкрик привлек к себе не слишком много внимания, пара старушек на лавочке возле подъезда, возмущенно переглянувшись, зашептались. Мальчишки, что рядом чинили велосипед, обернулись и продолжили заниматься своим делом. А вот Леська, что шла под ручку с младшей сестрой из школы, во все глаза уставилась на отца, которого не видела 13 лет. Конечно, она вряд ли могла помнить его целиком, скорее просто смутные образы и ассоциации, ноги в брюках, руки, что подкидывают ее к потолку, поездки на море и веселые посиделки в доме друзей и родственников, но фотографий в доме было достаточно, даже учитывая, что ее мама многие из них уничтожила.