7.2
7.2
Третьим предательством в ее жизни стала мама. Казалось бы куда больше? Человек, который совершенно забил на своих близких, лишил дочь законного дома, вынудил всех жить в бабушкиной халупе, пил по-черному, водя в дом всяких сомнительных личностей. Что такого могла ей сделать мать? Предать, как «отец» и Денис.
После увиденного в студии, Леся не могла продолжать и дальше спокойно общаться с теткой. Кто даст гарантию, что та ей больше ни в чем другом не врет. И как теперь определить где, правда, а где ложь. Поделиться своими подозрениями она ни с кем не могла. Вика едва ли ее поймет. Бабушка всегда будет на стороне своей дочери, Женя для нее почти что святая. Дэн? Вот уже не надо. Сама тетя? Тем более. И Леся решила в обход распоряжения тети навестить маму в клинике.
Проверив паспорт и свидетельство о рождении, в клинику ее пропустили без проблем и дополнительных вопросов, вежливый и обходительный санитар проводил в кабинет с голыми стенами и минимумом мебели, мама сидела за простым деревянным столом.
– Привет, доча, – улыбаясь, воскликнула она. – Что-то давненько тебя не было. Соскучилась что ли?
– Привет ма, – неуверенно произнесла Леся. Трезвой мать она практически не помнила, и было странно видеть ее такой. – Скучала, конечно, но тетя Женя сказала…
– Правильно, – усмехнулась мама, – тетю Женю надо слушать. Она знает как лучше.
Лесе не понравилась эта мысль. Тетя Женя все же силой и обманом поместила мать сюда, кто подтвердит, что мама действительно все еще нуждается в лечении и тетка не удерживает ее из каких-то своих личных интересов. Нахмурившись, Леся произнесла:
– Мне двадцать лет. Я сама знаю как лучше.
– Мне скоро сорок, – криво улыбнулась мать. – И я до сих пор не знаю, как будет лучше. Не упрямься Лесенок. Не все взрослые козлы, только потому, что запрещают тебе мультики смотреть поздно ночью.
– Да с чего ты? – она хотела спросить «тебе-то, откуда знать какая тетя Женя на самом деле», но во время остановилась, маме было, откуда знать иначе она бы здесь не сидела. С другой стороны мама практически стоит на стороне тети Жени, вынуждая дочь слушать этого монстра, что ее заключил сюда.
– Мам, – тихо произнесла она. – Я скучала.
– Я тоже скучала, Лесенок, – воскликнула Мама, склонившись над столом и сжимая Лесину руку.
– Как тебе здесь? – продолжила она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Нормально, – пожала плечами мама. – Еда, вода есть, крыша над головой тоже. Кормят здесь кстати неплохо. Конечно, я была бы не против прогуляться по городу может побывать на Воробьевых горах, вроде бы жизнь перевалила за середину, а ни разу там не была, но…
– Так давай сходим, – с энтузиазмом откликнулась Леська. – На Воробьевы горы, на Красную площадь.
– Рано, рано еще о чем-либо говорить, дочка. Врачи не знают, с какой стороны ко мне подступиться, так что вряд ли меня кто-то отпустит.
– А давай сбежим? – неожиданно даже для самой себя воскликнула Леська. – Будет здорово.
– Господи, дочь, – какой же ты все-таки ребенок, – усмехнулась мама, и Леся увидела ее такой, какой не видела много-много лет. – Не нужно глупостей. У тебя вся жизнь впереди. Настанет и мое время.
– Мама, ну как ты не можешь понять, что оно не настанет. Она специально тебя здесь держит, ей так проще. А я хочу, чтобы ты жила, чтобы мы жили вместе. Давай уедем, вернемся обратно в Париж. Дом-то на месте, ты на работу устроишься, я переведусь в город на заочное отделение, будем…
– Ты что совсем сдурела? – моментально меняясь в лице, произнесла мама, вскакивая на ноги. – Ишь чего удумала девчонка неблагодарная. Да как тебе не стыдно после всего что тетя для тебя сделала так о ней отзываться?
– Я отзываюсь о ней так, как она этого заслуживает. Ты ведь ее совсем не знаешь.
– Я не знаю, – запрокинув голову, мама издевательски расхохоталась. – Я знаю о твоей тетке такое, что у тебя волосы на голове дыбом встанут. Но даже это не дает тебе право так о ней говорить. О человеке, что тебя обул, одел, в люди вывел, будущее подарил, ты неблагодарная…
– Кому нужны ее подачки? – взорвалась Леська и вздрогнула, когда мать, резко поддавшись вперед, отвесила ей пощечину.
– Не смей так говорить о ней, – склонившись к самому Лесиному лицу, произнесла она сквозь зубы.
В этот момент в комнату вбежали санитары, что дежурили на всякий случай под дверью и попытались скурить маму, но она продолжала упорствовать, в истерике выкрикивая: