За коном стемнело, она сидела с зачеткой наизготовку. «Выпить, закусить, получить отметку и свалить», – простроила она в уме план действий.
– Ну, смелее – улыбаясь, проговорил Даниил Валентинович, беря один бокал в руки и подталкивая второй к Лесе. Улыбка его теперь показалась Лесе омерзительной, но она крепко взяла бокал в руки и, стукнувшись о его бокал, сделала глоток. Горло и пищевод ее будто обожгло огнем. Конечно, она пила не первые, но в семейном кругу это были женские напитки вино или шампанское, в компании однокурсников она предпочитала пиво, а крепкие напитки всегда разбавляла соком или колой. Глядя на Чурсина снизу вверх, она сделала еще один ощутимый глоток, надеясь, что хотя бы обжигающий все нутро алкоголь придаст ей смелости. Нужно быть деревенской дурочкой XVII века, чтобы не понять к чему ведет преподаватель. Как же Лесе сейчас не хватало советов всезнающей и опытной Вики, ее личному тренеру.
Чурсин осушил свой бокал одним махом и, поставив на стол сел с ней рядом в опасной и непозволительной между студенткой и преподавателем близости. Леся вздохнула. Сейчас все свершится. Волнение, томление и легкий страх мешались в ней в этот момент, и лишить этих эмоции не смог даже алкоголь. Вот Даниил Валентинович наклонился к ней, смачно целуя в шею, и Леся с трудом подавила в себе желание вздрогнуть. Это было нечто другое. С Денисом у них так и не получилось настоящего взрослого поцелуя. Сначала это были торопливые необычные прикосновения ее губ к его лицу, да и тогда в машине все было слишком поверхностным. Леся сидела напряженная как струна, с неестественно прямой спиной, положив руки на колени.
– У вас большое будущее Олеся,– хрипло прошептал Даниил Валентинович, кладя свою руку поверх ее, касаясь, таким образом, ее колена, и скользя ею выше, на талию и грудь. При этом он целовал ее шею, оставляя влажные следы, щекоча усами кожу. Леся старалась думать, как бы эту сцену описала Вика и ей становилась легче, но ненадолго. Едва рука его накрыла ее грудь, ощутимо сжимая и прокручивая, ничего кроме омерзения Олеся не испытала. Такое ощущение, что этот великий мыслитель правоведения месил тесто или пытался найти что-нибудь спрятанное в центре груди. Так интенсивно он ее мял. Наконец попытался ее поцеловать и это определенно не вызвало никаких ответных реакций, торопливо и неуклюже он проникал к ней в рот сопел и пыхтел, словно готов был отбросить коньки прямо сейчас.
– Мне будет легче, если ты прекратишь мне противиться и станешь немного активнее, – проворчал он, опрокидывая ее на диван и накрывая своим хлипким телом.
7.5
Все! Дальше пути нет. Ласки доставляли ей сомнительно удовольствие, ей было сложно расслабиться и отвечать ему как следует, да и не было желания заниматься сексом с человеком, к которому, как оказалось, она практически ничего не испытывает. Она, конечно, была взрослой девочкой и не ожидала, что это будут лепестки роз, музыка и шелковые простыни, но и не диван, пьяный преподаватель. Среди игрушек, смесей и прочей детской снеди, вдобавок ко всему Леся почувствовала себя мерзко. Его руки сжимали полушария ее грудей, тянули кофту все ниже, обнажая шею, раздвигали ноги, но когда его пальцы скользнули на пояс джинсов, Леся все же резко отстранившись, села.
– Что случилось, – обеспокоенно произнес он, пытаясь приблизиться к ней снова.
Леся инстинктивно отшатнулась и призналась:
– Я не могу, простите, – пролепетала она и принялась нервно застегивать пуговицу на джинсах, затем торопливо подтянула вырез кофты к самому горлу.
– Эти дни, – понимающе произнес он. – Бывает, но обещаю, я осторожно.
Леся вздрогнула. Что серьезно? «Прям когда там такой поток?!», хотя конечно никаких «дней» у нее не было.
– Нет, простите, Даниил Валентинович, мне пора домой, меня ругать будут, – Леся спешно собирала свои вещи, сумку, зачетку, флешку.
– Погоди, – Чурсин вскочил на ноги, неловко ее обнимая. – Ну чего ты испугалась, это в первый раз? Я аккуратно. Ну, хотя бы чуть-чуть, хоть на полпалки, ты ничего не почувствуешь.
Легонько отталкивая его, Леся бежала от этих слов, из этой квартиры от этого мужчины, которым она когда-то восхищалась. Она давно была лишена всех иллюзий, но что ее первый раз будет именно таким, даже в страшном сне не могла представить.
В транспорте она всячески отряхивала себя, словно могла так смахнуть воспоминания его неумелых, грубых ласк. Дома мало кто обратил внимание на ее состояние, Лизка, конечно, была мала, бабушка слишком непорочная для таких вещей, не понятно только как она умудрилась завести двух детей с таким взглядом на жизнь. А тетя Женя, тетя Женя как всегда держала ухо востро, ее обвести вокруг пальца было сложнее всего. Поэтому Леся отказалась от ужина и, сославшись на усталость, отправилась в свою комнату. Но не музыка, ни кинофильмы, ничего другое не могли заставить ее забыть пережитый шок.