Сашу новая информация не успокоила, ему, наверное, было бы проще смириться с тем, что Леся влюблена в этого усатого, хотя и было мерзко думать об этом и о ней дочери…
– Я не хотела, – пролепетала Леся. – Я, правда,…
Наконец она подняла на него глаза и затараторила, будто откуда-то вынули словесную пробку, и хлынул словесный поток:
– Это получилось случайно…. Я пришла к нему с курсовой на дом. Это нормально, преподаватели особенно те, что вечно заняты спокойно могут пригласить к себе, но он меня, в общем, он… я не смогла … и тогда он сказал, что если я не… я никогда не смогу защитить курсовую…. У него связи я не хотела, я правда… я….
Саша перевел на Никиту взгляд в надежде, что тот объяснит весь смысл ее сбивчивой сумбурной речи.
– Ну, вообще когда доходит до курсовых, меня тоже приглашали как-то на дом. Правда, никто не приставал, только ребенок на весь дом орал, пока я защищался, вот облом, блин….
– Никита, – возмутился Саша и, переведя взгляд на дочь, хотел что-то уточнить, но тут в дверях показался Чурсин, воровато оглянувшись, он собирался было юркнуть мимо троицы, но Сашиной реакции можно было позавидовать. Схватив преподавателя за шиворот, а Саша был его выше примерно на голову, он втолкнул того обратно в аудиторию.
– Не надо, прошу вас, – взмолилась Леся, бросаясь ему на грудь, но ее тут же оттащил в сторону Никита со словами:
– Пойдем на воздух, пусть взрослые сами разбираются.
8.2
– Что бы вы себе позволяете?! – заголосил Чурсин истерично. – Я на вас в полицию заявление напишу.
Толчок Саши пришелся неудачно и вся стопка, что сжимал в руке Чурсин, оказалась на полу, партах, коробках.
– За что это, интересно? – спросил Саша спокойно.
– За незаконное проникновение на территорию университета раз, за порчу общественного имущества, – он указал на выломанный Сашей замок в хлипкой двери аудитории, – два, наконец, за нанесение тяжких телесных повреждений, три.
– А за домогательство к студенткам тоже писать будем? – просил Саша, задумчиво глядя на усатого сверху вниз.
– Какое домогательство? – возмутился Чурсин. – Она сама! Видите ли, молодое поколение нынче совершенно безнравственно, никаких моральных границ у них нет, не то, что мы с вами.
Саше было мерзко осознавать, что с этим человеком у них была одна молодость, но, взяв себя в руки, он сказал:
– Когда я вошел, передо мной предстала совершенно иная картина. Если бы она сидела на вас верхом, я бы ей слова не сказал, а так.
Глазки усача испугано забегали и он издал очередную чушь:
– Да, ну и что. Мы оба взрослые люди. Ей уже есть восемнадцать, так какие претензии могут быть ко мне. Разве что от такого ревнивого любовника, как вы.
Чурсин дернулся, когда Саша качнулся в его сторону, признаться у него сильно чесались руки ударить этого мерзкого человечка, но он сдержался
– Моя фамилия Слепцов, – произнес он твердо, а Олеся моя дочь и на этот раз я прошу вас еще более внимательно выбирать выражения, когда вы будет излагать, что тут между вами было.
Глаза усача забегали еще чаще, и он коротко выдал:
– Любовь, – и так сильно вжал голову в шею, словно Саша собирался ее отрубить.
– Какая к черту любовь, – завопил Саша, – может быть у моей дочери к женатому мужчине? Тем более к такому… к такому…
– Ну, видимо, вы что-то упустили в воспитании своего ребенка, – произнес усатый глумливо и на всякий случай сделал шаг назад.
Саша внимательно сверлил его взглядом, внутренне же подавляя в себе очередное желание начистить морду и наконец, сказал:
– Смотри, как бы ты чего не упустил в воспитании своих детей, посетив места не столь отдаленные.
Затем он подошел к первой парте, на которой остались сумочка Леси и распечатанный вариант курсовой в скоросшивателе, порывшись в сумочке, Саша извлек зачетку и, протягивая ее преподавателю, сказал:
– Вы правовед. Я тоже немного понимаю в законах РФ. Подумайте, каковы мои шансы подать на вас в суд за домогательство, причем не только к моей дочери, ведь университет слухами полниться.
– Полнится, но ни один из них не подтвержден и свидетелей вы едва ли найдете.
– Вы так уверены? Как говорят, язык и пара тысяч долларов не только до Киева доведут. Возможно, мне так и не удастся вас посадить, но жизнь подпортить основательно я вам обещаю, к тому же учитывая, что у вас жена и двое маленьких детей. Вам оно надо?
Усач отрицательно тряхнул головой.
– Поэтому вы сейчас возьмете ручку и поставите моей дочери отметку за курсовую.