– Ох, спасибо мне за эту краткую лекцию по психологии, – с сарказмом произнесла Маша. – Но к чему все это?
– Сами психотерапевты не сошлись во мнении, есть ли польза в этих защитах или нет, но отрицать их наличие не имеет смысла. Так как одни из них реально полезны в нужный момент, но бывает что если их во время не снять, то человек, может перейти в мир выдуманного, в мир своих фантазий и грез. Понимаете о чем я?
– Тешите свое эго?
– Агрессия – это тоже способ защиты, Мария Юрьевна. Видимо вам есть что скрывать.
– Давайте ближе к делу.
– Хорошо, ближе к делу, можете мне описать вашу жизнь за поседение три года?
– А то вы не в курсе?
– Я-то в курсе. Я больше вашего осведомлен о реально происходящих событиях. О том, что вашей дочери нет три года, что ваша сестра приехала на похороны и забрала вас в клинику.
– Врешь! Все было не так. Леська жива, она учится в университете, здесь в Москве и мама тоже здесь. Они все живут у Жени с ее дочкой.
– И что ваша сестра их всех содержит?
– Ну, разумеется, с ее-то деньгами, она работает в какой-то крупной компании, так что не надо мне говорить…
– Хорошо, – спокойно согласился Лейбман. – Давайте анализировать. Вы не подскажите, если ваша сестра такой замечательный человек, который взял вашу дочь под свое крыло, устроил ее в университет и оплачивает ее проживание, питание, проезд и другие развлекательные штуки, содержит вашу больную мать, живет с ними всеми под одной крышей, очевидно на своей личной жизни поставив крест, то вы к ней должны быть снисходительней. А не бросаться на нее при каждой встрече?
– Я ее пальцем не тронула, – возразила Маша.
– Вы же знаете, что слово ранит острее кинжала. Я ведь не просто все это говорю. Вы обожествляете собственную сестру, ибо обычный человек не может быть таким идеальным. А в ваших фантазиях она такая. Я думаю, на самом деле, все завязано на ней. Вы возвеличиваете ее намерено, в глубине души вы, возможно, думаете, что она была бы лучшей матерью, чем вы, лучшим человеком, чем вы. А возможно вы перед ней просто сильно виноваты. Поэтому вы так идеализируете ее образ. Но как бы вы ни старались – вашей дочери нет, уже три года и пока вы будете пребывать в мире ваших иллюзий, я не смогу вам помочь.
– Я хочу ее видеть.
– Кого? Лесю?
– Женю, я хочу ее видеть.
– Хорошо, я сообщу Евгении Юрьевне, что вы просили вас навестить.
Ни сказать, чтобы Машу сильно удивили его слова. Но она по-прежнему не могла понять как, находясь в твердом уме и при памяти можно забыть, что твоей дочери уже нет. Конечно ее представления о родных, у которых все хорошо и, правда, походили на сказку. И она когда слышала об их успехах, злилась для виду, хотя в тайне гордилась и радовалась, что все так удачно складывается, но не может же все это быть фальшью. Она действительно алкоголичка, но не сумасшедшая.
10.4
Лежа в палате, Маша анализировала всю свою прошлую жизнь, пытаясь найти момент, когда зависть к сестре стала настолько большой, что она себе нафантазировало такое. И не находила. Ну да были у них терки в юности, та же ситуация с Максимом, но как показало время, еще тогда нужно было не разъезжаться по разным городам, а вдвоем напиться и набить козлу морду. В остальном она сестру любила, рада была ее возвращению в Париж не только 13 лет назад, когда в ее жизни все было гладко, но и недавно, когда все шло кувырком. Тогда почему она разбила машинку, которую Женя купила маме? Или этого тоже не было? Вообще, почему сестра неожиданно заявилась, хотя опять пропала на долгие годы, неужели? Нет! У Маши, конечно, случались алкогольные амнезии, она можно сказать, поэтому и пила как не в себя, забыться, не чувствовать боли, уйти в иную реальность, когда все плохо, но не настолько же... Хотя в одном она была уверена наверняка, Лейбман прав, она забыла те два дня, что провалялась под капельницами.
Жени не было неделю, Маша успела передумать за это время всякое и даже просила персонал дать ей телефон, чтобы позвонить, а что толку, она ведь не знала номера сестры.
Вот уже больше полутора лет она пребывала в подвешенном состоянии. Ни телефона, ни социальных сетей, ни новостей, ничего, только телевизор, который в основном транслировал развлекательные каналы. Не сказать, чтобы Машу особо беспокоила политическая или социальная ситуация в стране, но она поняла что в принципе последние полтора года ничего не знает о мире. «Может и правда?» Каждая логическая цепочка ее кончались этим странным вопросом, и каждый раз Маша яростно отгоняла эту мысль, словно от приложенных усилий и злости она навсегда покинет ее голову.