13.6
Подошли Саша и Марк Андреевич. Последний задал несколько коротких вопросов. Впрочем, из разряда тех, что задал бы и простой полицейский. Куда могла пойти? Есть ли в Москве знакомые? В каких клиниках лежала до этого? Знает ли, где живут или работают ее родные? Женя при помощи Дениса ответила на вопросы, и Филиппов, поблагодарив, попрощался с Женей и остальными, пожал руку Саше и направился в здание клиники. Слепцов забрался в машину, и они отправились дальше.
В дороге Саша ее обнял, притянув к себе, Женя не протестовала, слушая биение его сердца ровное и умеренное, она волей-неволей успокаивалась. Следить за реакциями друзей, сидящих впереди, у нее не было ни сил, ни желания. Правда, когда они въехали в город, она все же оторвалась от него и попросила завезти ее в ближайшее отделение полиции. Все втрое оказались решительно против этой затеи, так как не верили в хоть какой-нибудь результат, но Женя настояла.
Выслушав от дежурного в отделении длинную речь о куче важных дел и особенностях подачи заявлений такого рода, Женя была готова признать правоту друзей. Как в дело вступили Саша и Денис. Саша, вспоминал соответствующие законы, а Денис, пригрозил знакомством с каким-то генералом, другом отца. В итоге заявление у Жени приняли, но уже она сама не была уверена в результативности этой затеи.
Когда они зашли домой, их встретили четыре пары ожидающих глаз. Чувствуя, как в горле застрял болезненный ком, Женя развела руками. Леська прильнула к Никите, а мама неосознанно прижала к себе младшую внучку.
В кухне на столе был накрыт ужин, но никто так и не рискнул прикоснуться к еде, ожидая подробного отчета о поездке. Совершенно обессиленная Женя только дополняла в некоторых местах подробный рассказ Карины и Дениса. А потом и вовсе поднялась на ноги и направилась вглубь квартиры. Ее никто не стал останавливать.
В своей комнате Лиза под присмотром Саши что-то писала в тетрадку. Она раздраженно сопела, но аккуратно, как того требовал преподаватель, выводила буквы.
– Я не люблю историю, – пожаловалась Лиза. – Мне больше нравится математика, там все просто, решаешь себе решаешь и все, и писать нужно меньше. А на истории пишешь сто-о-олько, а потом еще и за почерк ругают.
– Я тоже никогда не любил гуманитарные науки, – улыбнулся Саша. – А вот физику, алгебру, геометрию с большим удовольствием. У вас еще будут эти предметы позже.
– А история? – с надеждой спросила Лиза.
– До 11 класса, потом у вас их будет даже две. История России и Всемирная история.
– А что Россия во весь мир не входит? – удивилась Лиза.
– Не знаю, – пожал плечами Саша, проверяя написанное и одобряя.
– Обычно со мной Леська занимается, – продолжила Лиза. – Или бабушка. Маме некогда. Она много работает, но так надо, иначе, на что мы будем жить?
Женя прильнула к дверному косяку, наслаждаясь картиной, которая в будущем не повторится никогда, уж она-то к этому приложит все усилия.
– А папа? – поинтересовался Слепцов.
Женя нахмурилась, услышав вопрос, но прервать разговор сейчас – выдать себя с головой.
– Не знаю, – пожала плечами Лиза, – я его никогда не видела, но мама рассказывала, что он очень хороший человек, и что она его очень любила. Поэтому у меня и есть этот поцелуй ангела.
– А, – усмехнулся Саша, – снова разглядывая родимое пятно. – А давно оно у тебя?
– С рождения, конечно. Ведь, как ангел мог поцеловать на земле?
Говоря это, дочь собирала вещи в портфель, закончив, принялась расправлять постель, вовсе не стесняясь постороннего в комнате. Женя подумала, что что-то упустила в воспитании дочери, раз та совершенно спокойно относится к чужому мужчине в комнате или это просто был зов крови?
Поэтому она на цыпочках вернулась на кухню и попросила Леську проследить, чтобы сестра вовремя легла. У нее самой сил совершенно не оставалось и она, попросив прощения, ушла в свою комнату. Таким далеким и нереалистичным теперь ей казалось пробуждение в объятиях Саши сегодня утром. Спустя некоторое время дверь в ее спальню тихо отворилась, потом кровать рядом с ней прогнулась, и сильная рука легла на талию, притягивая к себе плотнее.
– Скажи, – в темноте выдохнул ей в шею Саша. – Ведь это ты тогда приходила ко мне, накануне своего отъезда из Парижа?
– Какое это имеет значение, – откликнулась она.
– Значит ты, – Женя услышала улыбку в его голосе.
Она понимала, что если попросить у вселенной прощения, то отказываться от всего, что та ей сулила в обмен на счастье и здоровье сестры, но в эту ночь была не в силах прогнать его.