– Отлично, – отреагировала вторая галлюцинация, галюцинация этого Никиты, – позвоню Дэну с Кариной и Филиппову.
– Давай, – кивнула галлюцинация Саши. – За руль сам сядешь. Неизвестно, что она может по дороге выкинуть.
Маша так и стояла, ничком прижавшись к «мужу», а галлюцинация Саши одной рукой обнимала ее, а второй набирала номер телефона.
– Как ты сюда добралась? – взволнованно спросил он уже в машине, когда парень впереди заводил двигатель.
– На метро, – ответила одними губами она. – В куртке была карта и деньги.
– Ночевала на вокзале? – осведомился «муж», и когда Маша кивнула, продолжил: – Мы так и подумали. Сколько лет прошло, а вокзалы по-прежнему остаются самой престижной и доступной ночлежкой. Да и фильмы немало этому способствуют. Как же ты нас всех перепугала, Мышонок, – нежно произнес он, гладя ее по голове совсем как в браке. – Если бы не Марк, он сразу составил список мест, куда бы ты могла пойти, поднял свои связи. Сначала организовали поиск по вокзалам, но это не дало результатов, да и не было у нас столько людей, чтобы охватить всю территорию. Потом расспросил Жениных соседей и узнал, что кто-то приходил в квартиру Немовых в воскресенье. Охрана офиса «Айсберга» и школьный вахтер тоже рассказали о странной женщине лет пятидесяти в красной куртке. Тогда мы взяли твои снимки и разделились. Дэн с Кариной поехали к офису, Марк с коллегой у школы остались, а мы с Никитой сюда. Ты понимаешь, что ты всех на уши поставила? Что случилось? Почему ты это сделала, ты же могла попасть в беду.
Маша молчала, она не была уверена, что бывший муж, молодой парень впереди и машина реальны, а она не лежит где-нибудь под лавочкой в парке в алкогольной интоксикации. К тому же совсем неожиданный и непривычный способ общения Саши, совсем, как в первые годы брака был, ей чужд. Слова о Карине, Дэне и прочих вообще звучали слишком уж нереально. Маша осталась одна на земле. Чем дальше, тем больше она в этом убеждалась. Она не просто много лет назад окончательно потеряла любимого человека по своей же вине, но и продолжала это делать, каждый раз прикладываясь к бутылке и прикрываясь при этом выдуманной сказочкой о счастливой жизни старшей сестры.
Маша вовсе не удивилась, когда в галлюцинации ее возник дом, у которого она была вчера (она ведь хорошо запомнила его крыльцо, лифт, лестницу). Дверь знакомой ей уже квартиры на этот раз открылась. Дальше начался сплошной сюрреализм. Маша стояла на коврике у двери в шикарной светлой прихожей (обстановку которой она, очевидно, видела в каком-нибудь зарубежном фильме). Из ближайшей к ним комнаты вышли Женя и мама, хлопнула еще одна дверь где-то в глубине квартиры и Маша увидела дочь. Красивую молодую девушку такую же, как она рисовала в фантазиях, такую же как видела в галлюцинациях, только в них она не была такой грустной. Галлюцинация дочери заговорила, кидаясь ей навстречу. Тогда-то психика Маши не выдержала окончательно, ноги ее подкосились, и она, теряя сознание, осела в руках бывшего мужа.
***
Ни один день понадобился приглашенному специалисту, чтобы вывести Машу из этого тяжелого состояния и убедить, что всё вокруг нее реальность, а не алкогольные галлюцинации больного мозга. Пришла в себя она впервые в светлой комнате, на большой полутороспальной кровати вокруг сидели мама, сестра, дочь и бывший муж, а во время беседы в комнату все время пыталась проникнуть девчушка лет двенадцати и каждый раз ее забирала чья-то рука, просунувшись в дверную щель.
Маша охотно делилась тем, как ушла из клиники, как путешествовала по городу, каждый ответ на вопрос, неизменно завершая своим вопросом:
–Вы же и так это знаете, вы, плод моего больного воображения.
Потом к ней пригласили психотерапевта. Профессия приятного седовласого профессора стала для нее неожиданностью. С некоторых пор Маша недоверчиво относилась ко всяким психологам, психотерапевтам, психиатрам. Тем не менее, новому знакомому удалось добиться ее расположения и начались долгие сеансы психотерапии по два часа в день, во время которых профессор с мировым именем долго и упорно объяснял ей, что она стала жертвой экспериментального метода лечения, не одобренного официальной наукой. Профессор объяснил, что такие методики чреваты последствиями и что она во время ушла из клиники. Ее вялость, слабость, потерю сознания объяснили синдромом отмены лекарств, ведь Маше давали сильные антидепрессанты и другие корректоры поведения. Бывший муж обещал засудить горе-психолога, Женя поддержала его в этом решении, и даже сердобольная и всепрощающая мама согласилась с ними.