– Взяли?
– Ну, вас ничем не удивить. Взяли голубчика. Представляете, он стоял над кроваткой девочки и плакал!
– Всё потом всё расскажешь, вези его сюда.
Она ещё несколько секунд сидела, слушая пустые гудки мобильного аппарата.
Потом пошла в кабинет к полковнику.
– Пётр Кузьмич, Ваня везёт его.
– Кого? – сняв очки, удивлённо, спросил полковник.
– Музыкального убийцу.
– Как? Где? А ты уверена, что это он? И вообще, кто он?
– Не знаю. Сейчас Иван доставит его, узнаем.
Раздался трезвон мобильника Марты.
– Марта, я узнал. Пришлось обратиться в женскую консультацию по адресу проживания родителей матери Жукова. Представляешь, все бы так оставляли своих детей в роддомах.
– Короче, Александр Григорьевич.
– Короче. Она проходила послеродовую терапию в этой поликлинике, и потом родила второго ребёнка, то есть Вадима. И в карте указано, что первый раз она тоже родила мальчика. Странно, что карта за столько лет не потерялась.
– Всё, мы вас ждём. Надеюсь, что Иван везёт к нам именно его.
– Кого его?
– Этого первого мальчика.
– Всё мчусь к вам.
– Марта, понятно и мальчик есть и хромой мужчина, но, что если опять пустозвон? И опять будет продолжение убийств? – спросил полковник.
– Нет, продолжения быть не может, это точно он. Это должен быть он.
Прошло ещё некоторое время и в кабинет Марты, в котором находилась вся группа во главе с полковником, ввели мужчину лет сорока или чуть больше. Он, немного волоча за собой ногу, не спрашивая, сел на стул напротив Марты.
– Я не собирался её убивать, – тихо сказал он, – она как я был тогда. Бедный беззащитный маленький и никому не нужный ребёнок.
– Значит, вы ребёнка пожалели, потому, что и вы своё детство провели в таком же интернате. И девочка, как и вы, инвалид? А её мать не жалко было? Теперь ребёнок остался совершенно один. И вся её дальнейшая жизнь пройдёт в интернатах.
– А вы думаете, у неё была возможность вернуться в свой дом? В дом, где её никто не ждал. Зато теперь у неё есть свой дом.
– Какой дом? – удивлённо спросил Мезенцев?
– Дом Жуковых принадлежит ей, – спокойно ответил парень.
– Так вы подтверждаете, что убили Богатырёву Лидию…
– Да, да… Я бы сразу сдался, тогда ночью, я знал, что вы находитесь в доме. Но мне очень хотелось посмотреть на эту девочку. Вы не подумайте, я бы не сделал ей ничего плохого. Я только посмотрел на неё.
– Так, а девушки в скверах…– Марта не успела задать ему очередной вопрос, он остановил её.
– И ту, которую вы нашли у магазина. Только последняя, умерла сама, почему-то.
И Кузнецова, тоже я.
– Зачем? – спросила его Марта.
– Он стал меня шантажировать, и из-за него я бы не смог ничего доделать. Кузнецов был плохой человек. Очень плохой.
– А девушки тоже были плохими? Поэтому вы их так зверски замучили? – Марта смотрела на молодого мужчину и видела, что с ним что-то не так. Несмотря на видимую вменяемость, она понимала, что с психикой этого человека скоро будут заниматься судебные психиатры.
– Я хотел отомстить Вадиму. Он не любил нашу маму. Знаете, у него отец, тоже плохой. А вот мама мне рассказывала, что мой папа был очень хорошим.
Все посмотрели на Марту.
– Где вы взяли инсулин? – осторожно спросила его Марта.
– В квартире Кузнецова. Это были лекарства его жены. Она умерла. Ей они больше были не нужны.
– А зачем вы вводили им инсулин?
– Чтобы они быстрее умерли. Зачем так долго мучится?
– Вы их голодом мучили, поэтому они и мучились.
– А я сначала, не хотел их убивать. Я думал, они сами от голода умрут. А они так долго не умирали. А я не хотел нарушать расписание. Я вижу, вы догадались, почему я выбирал определённые дни, когда вы их находили.
– Олю Постникову мы должны были найти четвёртого декабря.
– Я не знаю, как её зовут.
– Откуда вы знаете о действии инсулина?
– Так мне Кузнецов сказал, что он так хотел свою жену убить. Но она сама умерла. Он так мне сказал.
– А почему на третьей жертве был театральный костюм? – осторожно спрашивала Марта.
– Она в нём была, когда я её перенёс в дом Кузнецова. Она же балерина. Так хорошо танцевала. Я видел.
– И вам никого из этих девушек не жалко было? Вы же убили хороших людей. Олина мама теперь осталась совсем одна. А у неё больное сердца, как было и у Оли. А Лидия Марченко была хорошей балериной. Ещё одна девушка была талантливой пианисткой…
– А я тоже люблю музыку. Мама хотела научить меня играть на пианино. Она сказала, чтобы я берёг руки и не снимал перчатки. Скажите им, чтобы они мне вернули мои перчатки.