Скоро должна была начаться любимая передача «Кабачок 13 стульев». Но сквозь музыкальную заставку передачи, послышался стук в дверь. Девушка накинула лёгкий халатик и, открыв дверь, увидела сильно выпившего Константина Михайловича полного даже толстого мужичка со скрипучим неприятным голосом очень большими губами и с узкими глазками, которые при виде молодой девчонки бегали по её фигуре, словно сбрасывали с неё одежды.
– А я к вам в гости красавица! Не ждали?
Пьяно улыбаясь, сказал он, вваливаясь в комнату. Взглядом мужчина обвёл комнатушку.
– Ну, вот! Устроилась и жива, здорова! – он поставил бутылку водки на стол, снял пиджак и повесил его на стул.
– Ну, что же так? Когда жить негде было, Константин Михайлович нужен был, а как обжилась, так и спасибо не надо сказать? Не-хо-ро-шо, – говорил он, приближаясь к испуганной и ничего не понимающей Галине.
– Константин Михайлович я хотела завтра к вам на работу зайти, отблагодарить вас, за то, что вы…– но он перебил её.
– Вот и отблагодари, – он открыл бутылку, налил себе водки в граненый стакан, стоявший на столе и залпом, опрокинул в себя содержимое.
Галя вся съёжилась, уже подозревая, что сейчас произойдёт что-то ужасное.
Она стояла зажатая теснотой маленькой комнатушки, как помещённая в клетку птица. Шаг назад, стоит кровать, шаг в сторону тумбочка с телевизором. Но пьяный мужчина со сладострастной улыбкой на лице приблизился к ней и, положив руку на девичью талию, тихо проговорил:
– Ничего, Костя не гордый, Костя сам пришёл, – он с силой притянул её к себе и, попытался поцеловать толстыми мокрыми губами.
– Что вы делаете, оставьте меня, – Галя пыталась вырваться из цепких рук мужчины. От отвращения к нему её затошнило.
– Как что? Благодари, ты же этого хотела, – мужчина повалил девушку на кровать.
Галина отчаянно сопротивлялась, пытаясь образумить его словами. Ей было страшно, противно, когда липкие толстые пальцы, разорвали её ночную сорочку и больно сжали груди. Её тошнило от его перегара заполонившего всю комнату. Она пыталась кричать, но он больно сжал ей рот одной рукой и из её горла на волю вырывались одни только хрипы. Справиться с тяжёлой пьяной тушей ей никак не удавалось. Каким-то образом она смогла укусить его за руку.
– Помогите! Помогите! – отчаянно из всех сил закричала она.
– Не ори, – туша, увлечённая своим грязным делом, вскоре сладострастно застонала и, обмякнув, чуть ли не вдавила всей своей тяжёлой массой худенькое тело девчонки в кровать.
Галя, распластанная растрёпанная униженная в разорванной сорочке и халате лежала, не двигаясь на кровати. Она видела перед собой только пустоту. Чёрную пустоту, словно вокруг была непроглядная темнота. На секунду ей показалось, что она ослепла. Она даже обрадовалась этому, потому, что не могла видеть, как пьяный мужик, кряхтя, и матюгаясь чему-то, встал и с трудом стал приводить себя в надлежащий вид. Оглянувшись на всё ещё лежавшую девчонку, он противно ухмыльнулся, налил себе ещё водки но, не выпив до конца, поставил стакан на стол. Устав, от того, что его толстые непослушные пальцы никак не могли справиться с застёгиванием ширинки на брюках он, придерживая их одной рукой, накинул на Галину одеяло, пьяно погрозив ей указательным пальцем.
– Я ещё зайду не раз к тебе. Жди!
Он опять протянул руку к стакану с водкой, но кто-то с силой открыл дверь, чуть не снеся её с петель, ударив ею насильника.
– Голиков ты, что здесь делаешь? – удивлённо с раздражением спросил насильник у появившегося в дверях молодого лейтенанта милиции.
– Я? Я-то делаю вечерний обход вверенной мне территории, услышал крики о помощи, поступил по инструкции. А вот вы, что здесь делаете, товарищ заместитель начальника СУ?
Раскрасневшийся испуганный Константин Михайлович нервно поставил стакан на стол.
– Я тоже, это самое проверяю…– тихо замямлил он, не глядя на ненужного свидетеля.
– Проверяете? Вижу, что проверяете. Проверили? – усмехнулся участковый и бесцеремонно бросил папку для бумаг, которая была у него в руках, на стол, – вот и доигрался ты, кот блудливый, – лейтенант резко толкнул толстяка на кровать к Галине, которая от неожиданности вскочила и, откинув одеяло, оказалась обнажённой рядом с насильником.
У лейтенанта вдруг появился откуда-то взявшийся фотоаппарат, которым он стал беспрерывно щёлкать. Сделав несколько кадров, он присел на рядом стоящий с дверью стул. Ногой он перекрыл дорогу к выходу, оперев ступню о кладовку.
– Ну, давай, давай, поиздевайся ещё, – зло огрызнулся Константин Михайлович, поднявшись с постели, – а ты…, – он обернулся в сторону Гали, – ладно, с тобой потом разберёмся. Я пошёл, слышишь, Голиков? И фотки свои ты потом засунь, знаешь куда? А ты подумай, лимита, – бросил он Галине, пытаясь убрать ногу участкового.
Галя, услышав знакомый голос, с участковым Борисом она познакомилась при вселении в общагу, забилась в угол кровати, пытаясь натянуть на измученное тело разорванные вещи. Ей было стыдно, больно, противно.
– Пусти, – грубо сказал толстяк, пытаясь убрать ногу участкового с прохода.
– Не получится, дорогой товарищ, – издевательски улыбаясь, ответил тот.
– Ты что?! Ты забыл кто я? – пьяная туша пыталась повысить голос.
Но тут Борис встал и резко толкнул толстяка так, что мужчина, с грохотом приземлился на соседний стул, чуть не поломав его.
– Знаю, отлично знаю, кто ты, но теперь тебе никак не отмыть свою толстую задницу. Сколько ты попортил девчонок? Забыл? А у меня записано.
– Да я тебя! – пытался встать толстый Константин, но милиционер, с силой посадил его на место.
– Нет, ошибаешься, это я тебя, – он достал из кармана кителя наручники и одел их ему на руки.
– Ты что делаешь? Ты больной? – зашипел став багровым сразу протрезвевший Константин, – сними, кому я сказал? Ну, ты нарываешься! Всё, тебе конец!
Не слушая угроз насильника, лейтенант достал какой-то бланк из своей папки и что-то усердно стал записывать в нём. Потом, перекрыв возгласы Константина крикнул:
– Валентина входи!
В комнату тут же вошла женщина лет сорока, – комендант общежития.
– Что жаба и ты туда же? – зашипел на неё насильник.
– Да ладно тебе! – она махнула на него рукой, – надоел ты всем, пёс облезлый! – грубо сказала она в сторону своего начальника и, обратившись к Борису, произнесла, – давай, что ли подпишу где надо.
– С моих слов записано, верно… подписывай, здесь, – лейтенант указывал ей где и что подписать. Константин сидел, растерянно и удивлённо наблюдая за происходящим и ещё не веря своим глазам.
– А это что? – придвинула она к себе очередную бумагу.
– А это изъятие вещественных доказательств с места преступления. Подписала? Теперь собери всё и спустись к себе вызови наряд, переодень девчонку, её отвезём на освидетельствование, а вещи её, простынь и этого сейчас заберём в отдел.
– Чего ты гонишь? Какое изъятие, какое освидетельствование? Да завтра…
Константин Михайлович, несмотря на наручники, ловко схватил стакан с налитой ранее водкой и быстро опрокинул его в себя. Борис внимательно посмотрел на его действия.
– Правильно, авось полегчает? – ухмыляясь, сказал он, – Валентина, подпиши ещё эту бумажку, – передав ручку женщине, он салфеткой аккуратно положил стакан в небольшой пакет, – простынь собрала?
– Всё, всё, понял! – Константин Михайлович, пытался вырвать из рук лейтенанта пакет со стаканом, но потом успокоился и безвольно опустил голову.
– Вот так-то лучше, – усмехнулся лейтенант, и закрыл дверь за ушедшими женщинами.
– Ну и сволочь ты участковый. Прикупил? Думаешь, я не знаю, что это не твоего ума дела?
– Так какие проблемы? Ты хочешь, чтобы я наряд вызвал на изнасилование?
– Ничего я не хочу. Говори.
Казалось, что до этого момента перед лейтенантом милиции участковым Борисом сидел надутый большой воздушный шар, но расслабилась нитка, удерживающая в шарике воздух и он сдулся став походить на сморщенный неприглядный лоскуток ненужной резинки.