И я пошел...
Этот район был раньше грязным и безлесым, и офисы здесь в отвоеванной у жилплощади этажах громоздились один на другой. Даже вывески еще не совсем выцвели, особенно если были под стеклом...
- Здесь он работал, - заключил Дар, - и свернул за угол, в малоприметный подвальчик.
Дверь, тяжелая, железная, была давно вбита временем в стену, став ее частью - не вдруг оторвешь, если даже откроешь хитрые довоенные замки. Дар обошел угол дома, внимательно всматриваясь в окна офиса... Стекол там давно не было, но вот решетки, ржавые и убогие, до сих пор ревностно стерегли никому не нужные несколько комнат.
- Нефью... - оглянулся Дар в нерешительности. - Ты ведь можешь...
Слепой учитель покачал головой.
- Нет, малыш, не могу... - и даже пошутил: - Здесь бы небольшой снегоходик с тросом лучше справились...
Дар улыбнулся Миху и Рае, стоявшим от них с Нефью в сторонке... Почему такое "разделение на лагеря" получалось, никто из четверых не понимал. Само как-то...
- Смотри! Телефон! Целый совсем! - отчего-то обрадовался Мих и подбежал к красной будке, где висел изрядно ржавый, но в отличие от всех остальных, целый аппарат. Мальчишка схватил трубку и обернулся: - Может, он работает!
- Да ты что, Мих... - посмеялся Дар. Но потом второе я - вечный шалун - взяло свое: - А ну дай мне!
Мальчишки, забавы ради, покатали друг друга по снежку и пыли довоенной за этот древний телефон, который, дайте сто очков вперед, работать не может в принципе... Какой там, когда все давно мертво? А если и работает, кто из живых возьмет трубку?..
...Дар подставил Миху ловкую подножку и, пока тот вставал, уже прильнул к телефонному уху. Через полсекунды изнывающий от любопытства Мих оказался рядом.
- Позвони отцу! - присоветовал он. - Давай, набирай: пять, семь...
Дар, продолжая дурачиться, набрал номер, скрежеща заржавелым диском так, что у любого стороннего слушателя начинали болеть зубы... И вдруг... замер... А с ним затаили дыхание Мих и двое радиксов...
- Алло... - услышал удивленный Дар...
Глава тридцать первая. Рабочий полдень.
Был сонный рабочий полдень. К тому же, еще и почти зимний, так что я отчаянно боролся со сном. И странным предчувствием. Которое я понял было к чему, когда в комнату влетела заинтригованная Регинка с трубкой радиотелефона, зажатой в обе руки...
- Тебя тут Дарий Владиславич спрашивает, - лукаво улыбнулась она.
- Кто? - не понял я.
- Сынок твой...
Я чуть не снес стол вместе со всем, что на нем было, - рванулся отбирать у Регинки трубу.
- Алло! - выпалил я. И услышал:
- Папка...
- Дар, сынок... где ты?
Казалось, я слышал в трубке холодный ветер и эхо мальчишеского голоса...
- Здесь я, пап... На улице, у телефона...
- Родной мой, хороший, не вешай трубку! Постой там и не уходи никуда!
Я выскочил на улицу как был в джинсах, футболке и тапочках... и, спустя несколько заполненных надеждой мгновений, созерцал пустую телефонную будку...
- Пап, я тебя тоже не вижу, - объяснил мальчик.
- Дар, малыш, ты звони... в любое время звони... я тебе номер мобильника дам. Записывай...
- Ты говори, Мих запомнит...
Дрожа от волнения, я продиктовал ему номер...
- Пап... - кажется, Дар был взволнован не меньше меня и потому не знал толком, что сказать... - Знаешь, а я первый раз по телефону звоню... У нас тут нет телефонов. Этот в городе последний.
- А что остальные?
- Да их разбили еще до войны, наверно...
- Какая еще война, сынок?..
- А... - протянул он понимающе. - У тебя ее, наверно, не было... Третья Мировая. Потом - ядерная зима... Вот это, знаешь, очень ржавый телефон...
Я слушал это и верил. Хотя пять минут назад думал, что последние две недели тешил себя глупыми иллюзиями, и на самом деле сынок мой где-то здесь, в городе, и почти меня нашел...
- Папка... Мама тебя помнит. Она очень тебя любит. Правда. У нас сейчас хорошо, тепло почти. Говорят, скоро все оттает и станет как до Войны. Я тогда ученым буду, пап. Ничего, что не воином, нет? А то ты, мама говорила, был воином, да еще самым сильным на этих землях...
- Нет, ничего... Я даже рад... что ты... не воюешь... - и из глаз у меня капнули слезы, прочертив две горячие дорожки по щекам... - Маме скажи, что я ее тоже помню. Что люблю...
- Скажу... Мы вот разминулись с ней немножко, но я скажу...