- Тебя, Скирр, будить так же тяжело, как Дара, - сказал он...
Дар тоже спал замертво. Как обычно. Он вообще редко просыпался сам. Так и этим утром...
Но если раньше Мих его всегда успешно будил, то сегодня у него ничего не вышло - и вообще появилось мерзкое впечатление, будто тормошишь покойника.
Мих встревожился не на шутку. Тогда к нему подошел Нефью и молча отстранил мальчишку...
Дар спал. Он уже давно забыл, что спит. Раньше всегда помнил и выбирался из сна, как из бездонной ямы. А сейчас не было никакой ямы, чтобы из нее выбираться... Был город, в котором только начиналось сонное розовое утро. Где-то вдали нежно дышало остывшее к осени море, которое вообще бывало теплым только в середине лета... Нападавший за ночь снежок таял на пожухлой, но местами еще зеленой траве. Дару она показалась удивительно зеленой - не чета желтоватой "соломе" с хрупкими цветочками, выглядывающей из-под снега...
Небеса над головой, в розовых рассветных облачках, казались незнакомыми. Наверное, потому, что не давали ореола всему, что парит в вышине. Просто поднимался в высь огромный чистый купол, в жизни не знавший пепла...
...И дрогнуло сердце: войны в этом мире еще не было.
...Когда-то давно, возможно, Влад показывал именно этот город матери Дара. Но тогда здесь было великолепное жаркое лето. Тогда он отошел купить мороженого, а Рон осталась подождать у фонтана и, взглянув в водное зеркало, увидела свое лицо. Изменившееся; без мертвенной бледности, присущей всем людям, никогда не видевшим солнца. Оно было таким, каким и должно быть лицо у пятнадцатилетней девушки, выросшей в мире света и моря...
Рон чуть не заплакала от обиды. "Я не хочу возвращаться!". А потом почти что взмолилась: "Влад, сделай так, чтобы в этом мире никогда не было Войны!" и Влад ответил, что не властен над ним...
Тогда солнечному миру до Войны оставался год, или чуть больше. И после - пятнадцать лет до Закрытых Небес... Но теперь прошло тринадцать лет, и Война не грянула. Не этот ли мир видел сейчас Дар...
Дар побежал. В другое время он бы остановился - поглядеть на удивительный довоенный город, но сейчас ему было не до того... Он помнил дорогу. Очень хорошо помнил. И бежал туда, где в его мире были ржавые решетки, охранявшие то, что уже давно никому не нужно. А здесь был офис. И за решетками стояли стекла, а свет на полосочки резали вертикальные жалюзи...
...Я как раз закончил отчет и сидел рисовал в Максе мир под названием Эмеральд. Я, как Бог, сотворил Землю и Воду и начал подумывать о растительности, когда меня окликнули.
Я обернулся и увидел Регину. Она положила руку на плечо стоявшего рядом мальчика и молча взглянула на меня.
Мальчик... лет тринадцати... в потрепанной не особо чистой джинсе и разбитых ботах невероятного размера...
- Дар... - прошептал я.
- Папка... - сказал он сипло и потянулся было ко мне, но, похоже, испугался этого своего порыва. Тогда я сам его обнял, и не знал, то ли мне смеяться, то ли плакать...
Мартин отпустил меня домой без разговоров... Я шлепал по снегу, раскисшему в грязь, и рядом шел Дар.
Мифы и реальность перемешались. Я был уверен, что видел другой мир, и в то же время, мой сын был здесь. Как такое возможно?..
Но, поговорив с Даром минут пять, я подумал, что возможно. Это был тот самый мальчишка, из мира, не успевшего позабыть войны. И здесь он никогда не бывал раньше. Я всю дорогу рассказывал ему о таких простейших вещах, как трамваи, машины, фонтаны... Я купил ему мороженое - и то было в диковинку...
Я не знал, что делать, как он будет жить в этом мире... Но это мой сын. Неверующие могут посмотреть, как он на меня похож! И я вел его домой.
Он справится. Он приживется. И я ему в этом помогу.
Дома я научил Дара пользоваться душем и отправил мыться. Сам пока отыскал свою старую одежду, прикинув, что подойдет; и суп погрел... Разомлевший под душем и наевшийся горячего супа мальчишка на вопросы отвечать был уже не в состоянии и уснул, свернувшись калачиком, прямо на диване. Я накрыл его пледом и долго сидел рядом...
- ...Не просыпается? - в который раз подошел спросить Мих.
Нефью опять ничего не ответил. Ни бровью не повел. Он сидел неподвижно, словно камень; положив ладонь на лоб Дара. И учитель, и ученик были бледны, как снег.
- Рая, - Мих взял ее за руку... - Чего он, а... Может, воды на него вылить, чтобы проснулся?..