Дар опустился в кресло и неподвижно застыл, спрятав лицо в ладони... Казалось, по стене крепости Вопроса пошла трещина... но до сих пор оставалось загадкой, что же такого ценного было за этой стеной... "Стена... как часто мама говорила о какой-то Стене... почему я ее не слушал... почему не пытался понять..."
По наитию Дар снял с пояса кобуру и вытащил на свет ту самую довоенную пушку. Смерть, заключенная в блестящий черный корпус, была старше всего этого мира... как и ее теперяшний хозяин... И Дар с запоздалым страхом подумал, что сегодня чуть не принес ее сюда, чуть не посеял в мирном городе семена Третьей Войны...
"Мое место не здесь, - подумал он. - Мое место там, где Война уже случилась. Где Купол был и рухнул... Сегодня я отказался от нее. Сегодня я стал старше. И я нужен ТАМ - чтобы когда-нибудь весь мой мир сложил остатки оружия и забыл о нем навсегда... Это возможно. Но только когда оно просто станет не нужно, как не нужно было сегодня мне... И по довоенному раю не придется больше тосковать и складывать легенды... Я же научился лечить без лекарств и побеждать без оружия. А я всего лишь человек. И, значит, каждый так сможет..."
Так пала великая крепость, великий Вопрос; выстроенная еще до рождения самого Дара, когда первым камнем в ее основании стало то странное пророчество, принесенное из сна: "Это будет необычный ребенок. Такого не было, по меньшей мере, две тысячи лет". Оно прозвучало, а потом Вероника долгие годы ждала, когда же в ее сыне мелькнет обещанная искра божественности, хотя бы отблеск пламени его отца.
А Дар всегда был обычным. Он и сейчас казался себе таким, но уже будучи первым из самых обычных людей еще не наступившего времени. Времени, готового хлынуть сквозь бреши в стенах разрушенных крепостей...
"...я всего лишь человек. И, значит, каждый так сможет..."
...У Шуры похолодело на сердце, когда она увидела пистолет, который задумчиво вертел в руках мальчишка. Уж чересчур он был похож на настоящий, но в это не хотелось верить... Да-да, это, наверное, просто китайская игрушка, стреляющая пластмассовыми шариками...
"Там откуда он пришел, очень холодно..."
"...там так тепло только летом... я привык..."
"...и стреляют по ночам..."
"Боже! Скорей бы Влад вернулся!.."
Глава тридцать восьмая. Время, которое уходит.
"Ланцет" взметнул снежное крошево и помчался вперед, а грузовой снегоход остановился...
Повинуясь какому-то смутному чувству, Ив вышел из кабины и оставил на сиденье автомат. Рядом встала Каяла...
...Радиксы очень похожи на людей. Очень. Иногда у них даже живой человечий взгляд и совершенно человечьи манеры. У них такая же кровь и такая же боль.
Но бывают моменты, когда посмотришь на них и совершенно ясно понимаешь: нет, они не люди. И пролегает та невидимая доселе грань извечной расовой неприязни. И слово "чужие" не сходит с языка...
Ива словно обожгло холодом невероятной силы, когда он глянул в затуманившиеся зрачки Каялы... Он испугался и опустил взгляд, стараясь вообще больше в ее сторону не смотреть.
...Повинуясь ее ледяной воле, к ним шли хичи, беззащитные и безоружные. Ив вспомнил оборванцев, которых они распугали одним своим видом тогда, - нет, эти совсем на них не похожи. Те были совсем щенками, эти же - бывалые псы. В каждом движении чувствовалась безупречность мастерства.
Элита осталась элитой. Даже когда Север пал...
Старший хич протянул к Каяле раскрытые ладони, словно желая обнять ее, как родную. Она даже не пошевелилась в ответ... Только чуть слышно произнесла:
- Здравствуй, Ахмар. Ты здорово постарел...
- А ты... ты такая же, - сипло, но восхищенно произнес хич, глядя на эту женщину, не имеющую возраста. - Такая же... красивая, как раньше.
Бывший вождь Севера не побоялся взглянуть в ледяные зрачки. Более того, он не отвел взгляда; подошел, сначала осторожно коснулся руки Каялы, а потом все-таки обнял ее. И, казалось, лед сломался, разлетелся в крошки...
О, ей так знакомо было это чувство! И оно всколыхнуло старую рану - то самой себе не прощенное, что до сих пор сидело в душе осколком...
"Защити, мама!" - всплыло в памяти. Махмуд, этот уродец, стоящий на коленях, смотрящий ей прямо в глаза... "Мама!"... "МАМА"... О, она помнила каждую искорку его глаз, каждое движение его губ, каждый шрам на его лице, каждую слезинку, упавшую с его ресниц...
Разве ту битву выиграла Рон? Разве кто-то еще?.. Нет, ее выиграл дурачок с фляжкой света. Положив жизнь за ее конец...