После смерти Оли никто больше не стоял между мной и парнями, никто не защищал от нападок.
— Они идиоты, не обращай внимания, — недовольно брякнул парень и отвернулся.
— Тебя не спросила! — рявкнула я и хлюпнула носом. Тугой комок появился в горле, стало сложно дышать, глаза опять застилали непрошеные предатели-слёзы.
Господи, ну почему именно он? Почему рядом со мной не идиот Миша или вечно издевающийся Вадик? Или тихий спокойный Матвей?
— Не спросила, а я всё равно сказал, — буркнул Макс. — Они того не стоят.
Словно мраморное изваяние, он стоял рядом, сложив ладони в карманы простых чёрных брюк. Его сильную грудь и руки закрывала непомерно широкая чёрная футболка с желтым смайликом. Круглый год при любой погоде Макс ходил в кедах. Летом выбирал чёрные конверсы, а зимой — какие-то странные утеплённые. Мы иногда сталкивались на лестничной клетке, бывало, пересекались в магазине. И лишь изредка — на крыше. Он не любил сюда ходить, как говорил Денис.
«Слишком много негатива тут», — посмеивался Шошин над братом. В кои-то веки я была согласна с Максом. Наша компания пропиталась ненавистью и злостью. Никто не стал исключением. Даже я.
— Не надо тебе за Дэном бегать, — словно ведром холодной воды, окатил он меня. Я медленно покосилась на парня и попыталась понять: шутит или нет? На его хмуром серьёзном лице не дрогнул ни один мускул. Он всё так же задумчиво пялился вперёд и покачивался с пятки на носок. В какой-то момент парень достал из кармана коробочку и закинул в рот нечто похожее на конфетку-драже.
Мотнула головой в попытке отогнать морок. Но парень по-прежнему стоял рядом. Видимо, догадавшись, что я сбита с толку, он повторил медленно, холодно и отстранённо:
— Перестань бегать за Дэном. Он тоже этого не стоит, поверь.
Я тяжело сглотнула и неловко поднялась. Ноги затекли, голова чуть кружилась, а лицо опухло. Да и внутреннее состояние оставляло желать лучшего — я уже давно не чувствовала себя настолько подавленной и разбитой. Как хрустальная статуэтка, с небывалой силой брошенная в стену.
Он не имел права говорить мне такое.
— Не лёзь не в своё дело, — отмахнулась я от него и отвернулась на минуту. Горечь от своих чувств, которые не смогла сдержать под замком, обида на всех вокруг и особенно на Макса, а также боль от резких слов парней давили на меня тяжким грузом. Я хотела разобраться со всем по порядку, но в очередной раз оказалось, что жизнь — огромный бушующий океан, и я в нём маленькая девочка. Вокруг уже начался десятибалльный шторм, а меня уносило всё дальше от берега. А я не могла выплыть и задыхалась. Шла ко дну.
Глубже и глубже.
Я вновь повернулась к Максу и увидела, как он покачал головой. Его тёмно-русые с каштановым отливом волосы оттеняли бледную кожу, которая из-за луны будто светилась.
— Тебе будет больно, — сказал он, наконец посмотрев мне в глаза. Неотрывно. — Так что прекращай.
Это было странно. То ли он пытался загипнотизировать и внушить мне эту информацию, то ли бесстыдно изучал моё опухшее лицо. То ли всё вместе. Я кивнула зачем-то в ответ и прошептала:
— Мне уже больно. Так что ты опоздал, советчик, блин.
Я никогда не стремилась выговориться, поплакаться кому-то в жилетку, обсудить тревоги — казалось, у меня нет таких проблем. Мелочи, не требующие вмешательства. И только стоя рядом с непоколебимым парнем после пролитых слёз, я поняла: обратиться за помощью нужно. Всё равно к кому.
Мы топтались на одном месте и сверлили друг друга гневными взглядами, пока Максим не вздохнул:
— Пошли, помогу тебе слезть.
— Я и сама могу! — вспыхнула и раскраснелась, когда вспомнила, как парень меня облапал по пути сюда. Беспардонно и нагло, словно имел на это право.
— Да неужели?
Знал, куда нужно давить.
— Справлюсь сама, спасибо! — рыкнула я и отвернулась.