Решила далеко не садиться. Чем ближе ко входу, тем больше вероятность нарваться на незваного гостя. Сперва я собиралась притащить один из садовых стульев прямо к дверному проёму тамбура, но решила не заморачиваться и просто сесть на лавочку сразу напротив входа — старая, сколоченная из подгнившей нестроганой доски и двух чурбаков, она пошатывалась от одного лишь взгляда. Зато позволяла лечь, расправить ноги и расслабиться. Чем я и воспользовалась.
Обыскала весь бак вдоль и поперёк, однако никакой записки там не было. Моё послание тоже пропало, что немного настораживало. Кто и когда успел забрать? Или…
Я помотала головой, отгоняя ненужные мысли. Это точно не мог быть один из парней! Они не умели рисовать — иначе откуда взялось такое количество моих портретов? Один мог стать случайностью, но тут… нет. Точно нет.
Медленно легла на неудобную деревянную скамью, повернулась лицом к тамбуру и начала считать количество виднеющихся кирпичей. Так как на следующий день мне не нужно было никуда идти, я приняла тяжелое решение — не спать.
Ласковый ветер трепал волосы, гладил кожу, иногда резкими порывами царапал щёки. Я гипнотизировала темноту пристройки в ожидании, но глаза начали слипаться. Потом повернулась на спину и стала искать созвездия на ночном небе — кое-где светила укрывались плотными облаками, но половина тёмного купола была чиста. К сожалению, с астрономией не сложилось — телефон сел.
Можно было спуститься вниз и спокойно лечь в свою постель, попросту перешагнув через уснувшего в коридоре отца. Мне уже приходилось такое делать. Только сильное желание поймать поклонника зудело и не давало сидеть на месте, заставляло хаотично перемещаться по крыше, прятаться за вентиляционными каналами в ожидании, скрываться за углом тамбура.
Ноги устали очень скоро. Наверное, я обошла всю крышу раз сто, прежде чем снова легла на лавочку, прихватив с собой подушку, на которой обычно сидела. Сладко зевнула, повернулась на бок и стала вспоминать все наши с Денисом совместные посиделки до того, как погибла Оля.
Один раз мы с братьями Шошиными и парой девчонок ходили гулять в парк развлечений. Это было в начале мая. В тот год весна пришла рано, уже к восьмому числу стояла тридцатиградусная жара, из-за чего парк аттракционов начал свою работу раньше. Там Дэн, как и всегда, привлекал к себе максимум внимания. Иногда даже меня втягивал в общие разговоры. Если бы не Макс, который весь день показывал своё недовольство и всячески настраивал всех разойтись по домам, можно было назвать эту прогулку идеальной.
В другой раз, буквально через пару дней, когда мы сидели на крыше и играли в «Мафию» вшестером, снова всё испортил Максим. Тогда, кроме нас четверых, были ещё Вика, Матвей и Вова. Конечно, младший Шошин не участвовал в «глупых» развлечениях, мы прекрасно обходились без него. Но уже через полчаса у него резко заболел живот, и всем пришлось разойтись — Денис взял на себя роль няньки, довёл брата до квартиры и остался ухаживать. Он извинился перед ребятами, но для меня такие немноголюдные сборища были самой настоящей радостью и редкостью. Да и Олька сильно расстроилась.
— Интересно, он и правда тогда заболел? — размышляла я вслух, опустив потяжелевшие вдруг веки. — Или просто придуривался как всегда? Может, Денис сам давал ему сигнал, когда нужно прекращать? Слишком уж резко всё это происходило.
Я едва прикрыла глаза и пробормотала под нос очередную догадку, как вдруг услышала громкий грозный окрик:
— Милка!
Испуганно встрепенувшись, я упала с шаткой лавочки на покрытый гудроном участок крыши. Сощурилась от светившего в глаза солнца и сначала не поняла, что случилось. Всего минуту назад была ночь, я считала кирпичи и следила за тем, кто войдёт на крышу!
— Хватит спать, бомжик, — раздался насмешливый, до боли знакомый голос.
Я перевела взгляд на Макса, стоявшего всего в паре метров от меня и по обыкновению покачивающегося вперед и назад. Повертела головой и с облегчением выдохнула: никто из ребят не сидел на крыше. Только я и мой ночной кошмар.
— Почему ты не идёшь спать домой? — в холодном, полном безразличия голосе слышалась заинтересованность.
Он хотел знать, что происходит в моей жизни, и отчаянно не желал этого показывать. А я не планировала делиться.