– А? – Мара вынула одно «ухо», – А, это – следующий пункт развлекательной программы.
– Да ладно… Ты серьёзно?! – у меня глаза на лоб полезли, когда я прочитала, что она обвела. Я и написала-то его из принципа, ни на что особо не рассчитывая. – Всё, поняла. Ты имеешь ввиду, устроить это на какой-нибудь базе по подготовке…
– Не-а, – Мара воздела палец к потолку и ухмыльнулась.
– Но это невозможно!
– Невозможно – это, как правило, вопрос цены. Но чаще всего – стоп-слово, которое имеет неоправданную власть над человеческим разумом. Как в БДСМ, только наоборот, – она завязалась в немыслимый узел и теперь смотрела на меня из-под своей пятки.
– Цены?! Это где же взять столько денег?! – Мара, мягко говоря, не бедствовала, но чтобы так… Воображение рисовало картину эпохи Ренессанса: мать всех вампиров в жемчугах и золотой парче с чопорным выражением лица подле дряхлого супруга-герцога терпеливо дожидается, пока очередного благоверного сведёт в могилу подагра. Или, не знаю, во главе пиратского корабля берёт на абордаж испанский галеон, трюмы которого набиты золотом ацтеков – с неё станется.
– Вкладывать. Здесь немного, там чуть-чуть… где-то проиграешь, а где-то попадёшь в яблочко. Тебе бы тоже не помешало позаботиться о будущем – оно у тебя, сама знаешь, долгое. Ты не из тех детей природы, что всю жизнь по лесам и полям босиком бегают и с грибами разговаривают.
– Нечего мне вкладывать, – я развела руками. – Я ведь официально умерла: мне даже бонусы на Амазоне обнулили.
– Так воскресни! – передразнила Мара. – Тяжбы с родственниками – это весело. Со скоропостижно воскресшими родственниками – ещё веселее.
– Это не смешно! – огрызнулась я.
– А что ещё делать? Биться головой о стену? Так я пробовала – не помогает. Остаётся только смеяться.
Мара не шутила, и через месяц я барахталась в самой настоящей, космической невесомости. Это было самое странное ощущение в моей жизни – ещё более странное, чем воскресать. Когда ты вроде как умираешь, а на самом деле нет – понятно, что происходит что-то очень скверное, а невесомость… С одной стороны, осознаёшь, что это не плохо и даже не страшно, а скорее забавно, а с другой, мозг бьёт тревогу, что с телом творится какая-то лютая хрень, и требует немедленно вернуть гравитацию и всё остальное.
Экипаж из трёх человек встретил нас вежливо, но с прохладцей – космические туристы, и этим всё сказано. Впрочем, туристы из нас получились так себе, и скоро астронавты начали что-то подозревать. Инструктаж на Земле проводил нервный мужик с лысой, как яйцо, головой, но я отключилась минут через пятнадцать – слишком много информации, да и непохоже, что он задался целью чему-то нас научить.
– Они точно нас вытащат? Ты уверена?
Перед выходом в шлюз наши скафандры проверили в последний раз. Русский командир смотрел на нас волком: с поджатых губ грозил сорваться приглушённый мат и приказ прекратить балаган – мало ли, кто что скомандовал! Совсем на Земле охренели, выпускать в космос богатеньких дурочек.
– Если не вытащат, нам с тобой предстоит самая долгая вечность из всех возможных, – в объемном скафандре Мара чувствовала себя неловко и всё время елозила. – Да не бойся ты, вытащат, куда они денутся. Хуже пары трупов на МКС может быть только пара трупов в свободном дрейфе за иллюминатором МКС.
– Но тогда они всё поймут…
– Что «всё»? Что мы не туристы, а прилетели для засекреченных испытаний суперлёгких скафандров из нанотрубок… Ай, не бери в голову – они поймут только то, что им позволят понять, – Мара задумчиво посмотрела сначала на один рычаг, потом на второй и отрешённо уставилась на панель с кнопками.
– Ты точно знаешь, что нужно делать? Уверена? Если станция разгерметизируется, могут пострадать люди… – я начинала нервничать.
– Все эти кнопки здесь для того, чтобы на них нажимали. Иначе бы их здесь не было, – философски заметила она.
– … нажимали люди, которые знают, что делают! – запаниковала я.
– А это уже их проблема, – и Мара дёрнула за рычаг.
В первую секунду я выдохнула, а вдохнуть уже не смогла. Я начала расширяться, как маленькая Вселенная, а потом увидела её – Землю. Такая огромная и такая крохотная, такая хрупкая, что хочется обнять её, защитить от мёртвой пустоты, которая напирает со всех – вокруг неё, вокруг нас и внутри меня. Это ощущение пронзило меня и заставило застыть от изумления с широко распахнутыми глазами, застыть точно москит в капле янтаря – вот он, миг истины, растянутый на целую вечностью, и вечность, сжатая в один миг.