На этот раз обошлось без окровавленной одежды, да и не пустили бы нас в таком виде к дежурному врачу. Маре пришлось долго объяснять, почему нас должны принять вместе: администратор пыжилась, хмурилась, грозно сверкала глазами, но всё-таки оформила нас по липовым документам. Перед нами в очереди ждали двое, ухоженная деловая мамаша и бесполый подросток лет четырнадцати в растянутой футболке и джинсах, с рваной чёлкой и хрипловатым голосом. Судя по розовым прядям в волосах, всё-таки девочка. Но это не точно. Она держала на весу правую руку: средний палец раздулся до размеров сардельки и на глазах наливался нездоровым багрянцем. Тинейджер по третьему кругу рассказывала, как всё произошло, а на воинственном лице мамаши было написано, что она не успокоится, пока не найдёт крайнего – найдёт и накажет. Зато дочь выглядела страшно довольной: её интересовало, как долго придётся носить гипс и можно ли ходить в школу в таком виде.
Спустя час нас принял харизматичный доктор, похожий на голливудского актёра, чьё имя я не смогла вспомнить, только черты лица помягче и виски тронуты сединой. Он пошутил насчёт того, что мы скорее похожи на сестёр, чем на мать и дочь (так вот как Мара уломала вредную администраторшу!), покивал на шитую белыми нитками легенду про «какую-то пустоту вот здесь, в груди» и взялся за стетоскоп. Забавно было наблюдать, как менялось выражение его лица: из вежливо-бесстрастного оно стало отсутствующим, а потом брови удивлённо поползли вверх. Он внимательно послушал тишину в моей груди, постучал пальцем по головке стетоскопа и предложил вкрадчиво, словно боялся спугнуть наваждение:
– А не сделать ли нам рентген?
После этого он попросил нас подождать в коридоре. Администратор копалась в бумажках и с подозрением косилась на нас – по цветущему виду Мары и не скажешь, что ей нужна помощь. Я немного нервничала: высокие отношения – это прекрасно, но что, если потомственный «Валентин» матери всех вампиров окажется не таким щепетильным, как его предок? Возьмёт и сдаст нас на опыты. Или меня одну: в семейной легенде говорилось только об одной грустной леди с разбитым сердцем, второй он ничего не должен.
За стойкой администратора зазвонил телефон: церберша отлучилась на пару минут, а когда вернулась, подозвала нас к себе.
– Доктора Ковальски вызвали на скорую. Он просил передать, что вы обе можете быть свободны. И это, – процедила она с таким видом, словно делала нам одолжение, и протянула толстую непрозрачную папку.
На этом ритуал не закончился, и Мара повезла меня на смотровую площадку за городом. Февраль выдался тёплым, но сегодня ночью ударил мороз, и всё вокруг покрылось тонкой коркой льда – металлическая ограда, бинокли, скамейки и даже урны. Я высунула нос на улицу, выдохнула облачко пара – ну почему за городом всегда холоднее? – убедилась, что не пройду и три метра по такой глазури и спряталась обратно. Естественно, по такой погоде в ночь на тринадцатое февраля наша машина оказалась единственной на всей парковке.
– Наслаждайся: завтра здесь будет не протолкнуться, – усмехнулась Мара.
Только тогда она раскрыла папку: внутри оказалась стопка чистых листов, плитка тёмного доминиканского шоколада с солёной карамелью и арахисовый батончик из автомата в приёмном покое.
– Вот что я называю идеальными отношениями, – отдав мне мою долю, Мара с нежностью погладила подарок.
– А если следующей будет девочка? Или последний в роду не захочет заниматься медициной? Что тогда? – я нахмурилась. То ли Мара разыгрывала меня, то ли в глубине её древней усталой души жила девчонка такая же восторженная и наивная, как молодой врач.
– И что с того? Нельзя испортить то, чего никогда не было. Что существует только в твоей голове, – она красноречиво постучала пальцем по виску. – А реально только это, – мать вампиров помахала у меня перед носом плиткой шоколада, – И меня такая реальность вполне устраивает.
Домой мы вернулись на рассвете. Маре приспичило перекусить перед сном, и она полезла в холодильник: в ящике для овощей всегда лежал запас первой отрицательной в пластиковых пакетах. После большой кровопотери всегда приходил голод – я решила не дожидаться, пока меня прихватит, и подкрепиться за компанию. А заодно выведать самый страшный секрет матери вампиров, пока она пребывает в самом радужном настроении.