На том и решили. Но как-то забежала Лина к больной женщине и как раз вовремя. Уложила старушку в постель, вызвала скорую, дала лекарства и увидела в коробке с таблетками письмо в красивом конверте. Поняла, что пришёл ответ от матери Валерия. Проводив Нину Михайловну в больницу, помешкав, она всё-таки прочла письмо.
Поняла одно, Валерий назад в Россию не вернётся. У него в Америке есть девушка, которую он очень любит и скоро женится на ней. Прибежала домой вся в слезах. А тут мать с криком набросилась.
– Опозорила, как жить теперь будешь? – кричала она на дочь, – на меня не рассчитывай. Дом наш уже продаётся, я к Славику перебираюсь. У тебя один выход. Не строить из себя Ассоль, а выходить замуж за Лёньку Полякова. Ничего! Стерпится, слюбится, знаешь такое? Деньги за дом получим, напополам с матерью Лёнчика вам однушку купим в Приморском. Надоело мне в этой дыре заживо гнить. Я все годы молодые тебе отдала не для того, чтобы ты мою судьбу матери одиночки продолжала. Выкручивайся теперь сама.
Вскоре, очень быстро, мать сосватала Лину за сына своей знакомой. Той было всё равно с ребёнком будущая невестка, без ребёнка лишь бы подальше жить от своего шебутного сына. Так Лина и стала женой Леонида Полякова. Бездельника и пьяницы. Всё произошло как во сне. Быстрая свадьба, быстрый переезд на новую квартиру. Муж удочерил новорождённую, и в дальнейшем Валерии так Лина назвала свою дочь не стали раскрывать тайну её рождения.
Скоро Лина поняла, что уж лучше бы осталась одна с дочерью, чем жить с нелюбимым и мерзким человеком. Как скульптор, долгие годы она из некой чёрной сущности пыталась вылепить образ настоящего мужчины. А сущность, как гидра, долго сопротивлялась, вытаскивая на свет всё новые и новые щупальца, больно впиваясь в её сердце, душу. Но она старалась не замечать эти недостатки, скрывала свою боль, обиды, прощала ошибки и его неблаговидные, а порой и подлые поступки, стараясь найти им объяснения, обеляя его действия перед другими. Пыталась помочь ему в его работе, продвижении по службе, наконец, в общении с другими людьми, прививая культурные манеры поведения, искореняя из его лексикона многие мусорные слова. Она окружала его заботой и вниманием. Старалась понять его душу, жалела, когда его обижали, поддерживала в неудачах, радовалась его победам. Забыв и поставив себя на задний план, она не заметила, как пролетали годы, а сложная, тяжёлая жизнь с ним не становилась краше и легче.
Со временем образ, который она с таким трудом лепила, стал трещать по швам, разваливаясь на кусочки, проявляясь той чёрной сущностью, которую она все эти годы пыталась спрятать за смесью из добра и любви, уважения и понимания, терпения и веры. Из обломков её трудов вылезала уже не та молодая и эгоистичная сущность, а сытая, выросшая до солидных размеров, довольная своей жизнью гидра, которая разломала и растоптала своей наглой мощью обломки её трудов и, оплевав своим ядом, стала продолжать жить по тем законам и принципам, с которыми она родилась.
Только теперь Лина поняла, что нельзя отдавать свою жизнь на изменение неизменяемого. Нельзя жить во имя кого-то. Нельзя зло залепить, как цементом, добром, любовью. Слишком большая цена таким поступкам. Это заблудшие, но добрые душой становятся добрее, чище. А гидры должны обитать в своём болоте.
Полиной Аполлинария стала себя называть тогда, когда мать её знакомила с Леонидом Поляковым, будущим её мужем. Имя Лина осталось у неё в том уголке памяти, в котором она хранила воспоминания о Валерии, любовь к которому никак не хотела покидать её сердце.
Находиться в однокомнатной квартире с мужем алкоголиком и тираном, с каждым днём становилось невыносимее. Жизнь её и дочери превратилась в ад. Но уйти им с уже подросшей Валерией было некуда. Спасала её работа в детском саду, куда она устроила и маленькую Леру и сама работала там по две смены, а иногда и оставалась в садике на ночь, бесплатно выполняя работу ночной няни.
Пятнадцать лет беспросветной жизни без любви, без веры в будущее тянулись, подгоняемые бранью супруга, его упрёками и стенаниями о неудачно сложившейся судьбе. Не мог человек трудоустроиться. Но это Полина могла понять. Маленький, разорённый нищетой городишко. На каждое освободившееся рабочее место несколько безработных. Полина за своё место в детском саду держалась, как могла. Где найти лучше? Даже то, что приходилось вкалывать по две смены за половину оплаты, не огорчало её. У других и такого подспорья нет.
Она только не могла понять Полякова, как можно так опуститься, чтобы полностью потерять человеческий облик. Как-то несколько лет назад, вернувшись с ночной смены, она застала в квартире полный разор. Поляков постарался со своими друзьями. Целым остался один диван, на котором спали двое его собутыльников и одна непонятного вида женщина. Сам Поляков лежал в ванной, накрытый её стареньким фланелевым халатом.