– Ты со мной повежливее будь, – как-то предупредил его Эскулап, – у тебя на меня есть только твои слова и догадки, а у меня имеется диск, да не один, как ты понимаешь. Так что давай дружить ещё крепче и не пытайся со мной проделать то, что сделал с братьями Джином и Тоником. Помнишь таких?
Конечно, Андроникос помнил. Он помнил всё. С некоторых пор это всё являлось к нему навязчивыми картинами всё чаще и чаще. Дрон понимал, как этот тип сделал на него компромат.
– Чёртовы наркотики!
На диске ясно видно, что он начальник здешней полиции, лежит в отключке с ножом в руке. А рядом с ним молодая девушка. Уже мёртвая девушка. У неё перерезано горло, вокруг разбросаны пакетики с наркотой. И обстановка подходящая. Но весь этот ужас был снят не в старом подвале Эскулапа. Просмотрев диск, грек понял, кто такое мог сотворить с этой малолетней девочкой. Для него было ясно, что это кино подстроил сам Эскулап, чтобы он, Андроникос, всегда висел у него на крючке. Дрон очень жалел, что тогда, у обрыва, он не отправил вместе с братьями и его. А теперь вышло так, что его держит за горло худосочный, с вечно бегающими глазками садист и насильник Эскулап.
За столько лет главврач областной психиатрической больницы заматерел. С помощью молчания Дрона он смог сталь не только главным врачом психиатрической больницы, он ещё практиковал в частной клинике. И домик себе выстроил соответствующий, да не где-то на отшибе, у морского откоса, как у Дрона. А в престижном районе города, где построили свои дворцы, коттеджи все местные заправилы, с которыми Эскулап наладил дружеские или просто приятельские отношения.
Но если диск попадёт в нужные руки, тогда не отвертеться. Некоторое время назад в городе периодически стали бесследно пропадать совсем не жрицы любви, а девчонки школьницы. Все силы местной полиции были брошены на их поиски. Чтобы успокоить взбудораженное население небольшого городка, Дрону пришлось даже выступить на местном канале телевидения. И тут к нему явился Эскулап с этим диском.
– Пристрелить бы его, – тогда подумал Дрон, но Эскулап быстро охладил его пыл, догадавшись о потаённых мыслях Дрона.
– Явился? – раздражённо спросил Андроникос, отгоняя от себя тяжёлые мысли, – я тебя знаю, сволочь. Ты меня постепенно подсадил на героин. Избавиться от меня решил. Думаешь, я испугался твоих дисков?
– Успокойся, сейчас тебе будет легче. Слова какие находишь, подсадил. Ну, подыхай от боли. Успокойся, сейчас здравый смысл войдёт в твой возбуждённый и больной разум, и ты скажешь, где держишь компромат. Успокаивайся, а я пойду утихомирю твою жёнушку.
Грек обессилено развалился в глубоком кресле, отдавая своё тело и уставший мозг предательской неге. Из Наташиной комнаты послышался крик.
– Не трогай меня. Мне холодно! Убийца! Сволочь, не подходи ко мне, – но вскоре утихли крики, и Эскулап, дав распоряжения Асе, вернулся в кабинет Андроникоса.
Налив себе коньяк, он удобно устроился в кресле напротив. Наблюдая за греком, которого во сне посещали сладостные видения, он думал, как мало надо и сил, и времени, чтобы человека, в прошлом бывшего твоей угрозой, который как кукловод руководил твоими действиями, желаниями, человека, приносившего тебе столько моральной боли, сделать подобие себя и поменяться с ним местами.
– Не боится он! Куда ты денешься? Ты ещё не видел моего последнего аргумента. Я его держу про запас. Ты, непобедимый воин, оказался, как все, тряпкой. Обыкновенным наркоманом. Всё! Ты сломался!
– Что ты там бормочешь? – Андроникос стал медленно отходить от небытия, видно прежняя доза для его боли уже стала мала, – я всё слышу. Это я-то тряпка? Я сломался?
– Ты изменился. Ты испугался боли. Не той боли, которая ранит и уходит, затягиваясь, и ты эту боль со временем забываешь, а та, которая съедает тебя ежедневно, ежечасно. Боль, которая сидит внутри тебя, которая полностью изменяет тебя. Твоё мировоззрение, твою жизнь. Ты, грек, сломался. Ты подчинился своей боли, которая тебя изменила и поставила на одну жёрдочку со мной.
– Какую жёрдочку? Ты что говоришь?
– Обыкновенную, Грек. С которой птички клюют по зёрнышку. Только ты по зёрнышку не хотел. Тебе надо всё и сразу. Смотри. В нашей жизни главное – равновесие. А ты его скоро потеряешь.
– Это ты мне угрожаешь? Ты насильник и убийца. Думаешь, я не знаю, чьих рук это убийство на диске, который ты мне подсунул? Ты, мразь, заматерел, ничего и никого теперь не боишься? А зря. Ты меня бойся. Ты своё получишь.
Андроникос встал с кресла и с яростью в глазах подошёл к Эскулапу.