Промчавшись через сумбурный, многолюдный от нахлынувших приезжих, шумный после воссоединения Берлин и проскочив гэдээровские дороги, автомобиль оказался на автобане. От скорости у Ольги закладывало уши. Она смешно закрывала ладонями лицо, умоляя Марека не гнать так быстро.
– Нельзя, это автобан. Меня оштрафуют за маленькую скорость. Здесь кругом камеры.
Вот это больше всего поражала Ольгу. Штраф за небольшую скорость! Но больше всего её поразила красота вокруг. На зелёных от пышной зелени холмах выглядывали маленькие посёлки, своими красными, оранжевыми крышами напоминающие грибы в густых лесных зарослях. Острые шпили замков горели огнём, отражая лучи солнца.
На стоянке, где служащие заправляли, мыли и пылесосили автомобиль, они с Мареком прошли в уютное кафе. Пока Марек расплачивался в кассе за услуги и ходил по небольшому магазинчику, Оля рассматривала его, словно видела впервые. Старше её на шесть лет, не красавец, но с волевыми чертами лица, спортивной фигурой, он всё больше и больше нравился ей. Дорогой Марек, узнав о жизни Оли, рассказал, как оказался в Германии.
Его старшая сестра давно вышла замуж за швейцарца, проживающего в ФРГ, но он скончался от инфаркта. Марек закончил в своё время экономический факультет Плехановки в Москве. Отсюда хорошее знание русского языка. И жена у него была русская. И когда сестра пригласила тогда только что женившегося брата к себе в помощь в управлении наследством, жена очень любила его. Но уже вскоре нашла американца и после развода укатила с ним в Штаты. А он, чтобы отвлечься от такой травмы, ударился в работу. Да так, что прикупил ещё магазин и ещё кое что. В общем, всё хорошо, кроме того, что он перестал доверять женским словам о любви чистой и непорочной, а русским красоткам тем более.
– Разве не так что у вас всегда на первом месте благополучие? Времена тургеневских барышень прошли, я понимаю. Но на генном уровне должно же что-то остаться: благородство, честность, искренность?
– Могу тебе сказать только одно – тебе не повезло, и ты озлобился. Женись на соотечественнице или немке, может, тогда у тебя мнение о русских изменится. А потом любить, это не только вовремя борщи варить.
– А ты умеешь? – спросил её Марек, улыбаясь.
– Что ты имеешь в виду любить или варить?
– И то и другое.
– Особенно варить. С пампушками? А как же, – всю оставшуюся дорогу они смеялись, шутили, и ей казалось, что Марек смотрит на неё больше, чем с симпатией.
Вскоре они въехали во Франкфурт-на-Майне. Высотки из затемнённого стекла при въезде в город отражали заходящее солнце. Оля, не переставая, задавала Мареку вопросы. Они остановились около какого-то учреждения Марек, взяв барсетку, вошёл в здание, оставив Олю со своими грустными размышлениями.
– Это счастье не про меня, – так она подумала тогда.
***
Россия. Москва
Мы слушали рассказ Оли и видели, как она волновалась, растревожив свои воспоминания.
– Вскоре я убедилась, что это счастье точно не про меня. Сестра нас встретила настороженно. Она взрослая женщина и сразу поняла, что между мной и Мареком не просто симпатия. Я не раз замечала, как она замолкала при виде меня, как ругался с ней Марек. Пролетел как один день месяц нашего знакомства. Мы очень привязались друг к другу. Но, как это и бывает, однажды он уехал на несколько дней в Швейцарию по делам, а со мной «по душам» поговорила Эльза. Она кричала по-польски. Но слова «курва» и другие мне были знакомы. Она сунула мне деньги на дорогу и на перекладных, сначала на электричке до Берлина, а оттуда уже на нашем составе, заплатив бригадиру поезда, я добралась вся зарёванная и убитая до Москвы. Ещё много раз мне пришлось посещать Варшаву. Но счастливые встречи влюблённых бывают только в кино. Марек не объявлялся, да и не мог объявиться. Он не знал даже моей фамилии, не то что адреса. Вскоре я узнала, что жду ребёнка.
Любаша посоветовала присмотреться к моему одинокому соседу, который недавно вернулся из Штатов. И мы как-то быстро стали жить с Герой, работать вместе. Свой настоящий срок беременности я скрыла от Геры. Потом убийство отца. А после похорон я сделала ремонт квартиры, и Гера посоветовал продать её и переехать к нему. После свадьбы и рождения сына мы некоторое время жили вместе. Но у Геры открылась деловая хватка, и вскоре мы, продав его квартиру, купили две в этом престижном районе, в современном доме. Думали сначала, что вторая квартира останется сыну, но поняли, что нам отдельно жить лучше, чем вести совместное хозяйство. Я переехала в эту квартиру, Гера приобрёл для меня салон красоты, так и жили. Марека он любил по-своему. Баловал его, настоял на дальнейшем обучении.