— Храбро, но и опрометчиво, мисс Джексон! Прошу вас, бросьте на пол пистолет, или я буду вынужден ранить вашу миловидную подругу, — дрожащий голос его почти незаметен, правой рукой он показательно монотонно водит плотно прижатым лезвием ножа по шее Йеремы. Она закрывает глаза, но веки дрожат. Парна заметно нервничает.
— Не будешь! Лживая сволочь! — упрямая смелая реплика не иначе как шокирует каждого, –кажется, даже того, к кому обращена — вынуждая чуть ли не открыть рты в изумлении. Короткий пистолетный ствол, раздобытый у трусливого полицейского, всё ещё обвиняющее тычет в похитителя. — Она нужна тебе.
— Брехня! — неожиданно уверенно заявляет в ответ Харон. — У меня уже есть образцы заразы, а она мой «золотой билет» отсюда, шанс беспрепятственно покинуть остров.
— Ты не стал бы так рисковать ради обычной девушки. Вызволять её из лаборатории, если бы она была просто запасным вариантом, обузой в твоём идиотском проекте.
— Да, ты изначально вёль себя подозрительно. Пробрался в зякрытое научное крило черезь охрянную систему…
— Ох, это оказалось не затруднительно, — вмешивается он в чужую реплику, не позволяя договорить. — Наивно задаваться мыслью, что я не просчитал все ходы наперёд. Вы же непобедимые убийцы и расчленители, прямо «мясники» с острова Баной…
— Все наши жертвы — обезумевшие монстры, а не обычные люди, — раздаётся чёткая реплика опалённой Мэй.
— Спорно утверждать так, Сянь нюши[3]. — Глаза китаянки округляются, услышав знакомое обращение. — Учитывая, что на первой стадии эта болезнь вполне себе излечима. — У Парны заметно изменяется лицо. Волевой дух срубает на корню, когда она вспоминает всех недавно заразившихся. Их испуганный взгляд, панические крики, как её приговаривающие пули оседают в их головах. В мыслях она пытается убедить себя, что преступник от страха и отчаяния лжёт. — Проанализировав все действия по видеокамерам, я ожидал с вашей стороны некой исключительной самоотверженности в поисках обидчика. А так как мне было нужно устроить здесь испытательный полигон для… своих целей, то предвидел, что вы понесётесь за мной. Заражённые и ваша дорогая подруга были необходимы как сдерживающее средство против вас. Поэтому меня не пугает возможность пролить её кровь, — подчёркивая свои слова, Харон играючи водит острой стороной ножа рядом с щекой и шеей Йеремы. Та еле слышно постанывает.
Человек позади, вплотную грудью прижавшийся к ней, уверял в том, что не намерен навредить. По сути обстановка представляется такой наигранной и лживой, что любой бы на её месте приоткрыл тонкий и прозрачный занавес напущенного фарса, прекратив напрасную напряжённую словесную перебранку. А она обладает подобной властью. Если Кевин в самом деле не обманывает, а она более чем уверена в нём, то одними движением и фразой может всё прекратить. Она способна предотвратить вероятность каждого из этих людей стать жертвой обстоятельств. Спасти всех в помещении. Чего ей безмерно хочется, ведь окружающие ей не враги, даже вопреки нынешнему положению.
— Кевин, прошу, остановись, — молит Йерема шёпотом, прикоснувшись к притворно угрожающему ножу.
— Что ты пытаешься сделать? — осторожно и тихо обращается её на ухо Харон, но из-за небольших размеров хижины его слышат все.
— Не убивай их, я пойду за тобой, только не причиняй им вред, прошу, — последнее слово съедается голодным волнением, сломавшим Йереме голос. Она поворачивается к своему похитителю, не чувствуя заметного противодействия и, принимая во внимание его уязвимость перед нацеленным оружием Парны, загораживает собой.
— Что, чёрт возьми?! — единый смысл доносится от уцелевшего квартета по очереди разными словами.
С любовной нежностью, какую себе позволяют лишь люди, давно знающие друг друга, Йерема, эта хренова бедная пленница, управляет действиями похитителя, несносного преступника, держащего нас на прицеле! Кто-нибудь такое предусматривал вообще? Когда-либо? Где-либо? Эмоции распирают изнутри, желают вырваться наружу и излиться в просторную комнату хижины, как переваренная кипящая каша. Мне хочется вырасти в размерах или уменьшить этих двоих, взять каждого в свою руку и закричать: «Какого дьявола вы здесь устроили?» Уставлюсь на Йерему и скажу: «мы вообще-то пришли вызволять тебя». Затем переведу взгляд на Кевина и закончу фразу: «и по возможности прикончить тебя или засадить обратно в тесную клетку!» Чепуха! Такого не бывает! У меня горячка.
Кевин прищуривается, вглядываясь в тёмно-зелёные глаза, сперва ошибочно определимые под тинистые, замутнённые, без капли разумения, шокировавшей его девушки, в ту единственную область на застывшем округлом лице, в зеркала, способные показать искренность намерений. Он умеет читать эмоции, и сейчас она не пытается обмануть или воспрепятствовать его действиям. Она спасает его из сложной ситуации, в которую он загнал себя сам, ну и конечно же муссон, ведь дождь не намеревается закончиться ни сегодня, ни завтра, ни вообще когда-либо. Смывать кровь ему предстоит ещё долго.
Лёгкие увеличиваются в размерах, сердце гулкими стуками отдаётся в голове, показательно дрожат руки. У него остаётся шанс выбраться с острова живым. Как он и рассчитывал. Едва заметно качает ей головой в ответ.
Кевин, приятель, ты сам не понимаешь, что она делает? Чёртова папуаска и для тебя выглядит сверх меры необычной, верно? Но почему и ты смотришь на неё так доверительно, словно вы давние друзья? Ох, я не понимаю. Где ты нашёл манипулятор мозгами и заставил её слушаться тебя? Как иначе объяснить её поведение? Я окончательно теряю связь с реальностью.
— Йерема. Ми пришли спасти тибя, что ти задумяла? — не понимая её мотивы, спрашивает потрясённая Мэй.
— Да, какого хрена ты вытворяешь? — солидарен с ней Сэм.
— Отойди и дай мне выстрелить в этого мудака! Это просто, Йерема, послушайся меня, — убеждает Парна.
Вместо того, чтобы дать ответы или прислушаться, не такая уж и несчастная заложница следует к вооружённой Парне, всё ещё закрывая собой её цель, и берётся рукой за затвор взведённого пистолета. Мотает головой из стороны в сторону. Взгляд её цепляется за браслетик на запястье, который она сбросила с себя в больнице, чтобы друзья нашли её. Теперь это неважно.
— Дай мне оружие, Парна, — с равнодушием, безрадостно просит она. — Он не выстрелит, если вы не станете угрожать ему. Поверь мне. Сделай, как я тебя прошу, и никто не пострадает.
Во мне кипит так много ярости и негодования, что я предпочитаю стиснуть зубы, сдерживая порыв произнести что-нибудь такое же неподобающее, как мои друзья, повышая шансы навлечь на нас беду. Не навлекла ли уже своими действиями «мисс внезапность» на нас печальный рок? Хотя я совершенно не сознаю, как развернулись бы события, если всё происходило ровно так же, как во всех виденных мною фильмах в сценах с заложниками. Союзников, обязанных нам жизнью и при этом имеющих бронетранспортер, у нас вроде бы нет, а Николай вряд ли починил свой говнолёт, чтобы явиться в последний момент и упасть на голову вооружённому предателю. Неужели Йерема делает нечто… правильное? Чертовски неожиданное, но… спасительное. Мы поменялись с ней ролями?
— Что ты… Йерема, почему? — лицо Парны теряет форму, «раскисает», обвисает, уголки её дрожащих губ тянутся вниз. Она словно плачет без слёз от обиды, рвущей её нутро. — Он же злодей, убийца, тот, кто скорее всего причастен к ситуации на Баное! — повышает голос, ослабляя давление на спусковой крючок. Такие неопровержимые доводы способны заставить задуматься и одуматься любого человека, по её мнению.
— Это сделала я. Я тоже убийца, — неожиданно заявляет Йерема, поддерживая изумление людей в хижине. Несколько секунд все усиленно обрабатывают реплику, стараясь состыковать происходящие события в единое целое.
— И ты хочешь последовать за Кевином, извините меня… — кладу ладонь на грудь, поняв ошибку; — подонком, чтобы продолжать вытворять подобные ужасы? — не могу держать себя в руках и кричу на псевдопленницу.Преступник за ней ехидно искривляет губы.
— Нет. Он и его… — осекается Йерема, желая сохранить его откровенности в тайне, — придумали мне другое назначение. Миру больше не придётся сталкиваться с подобным насилием, — наивное утверждение заставляет почти всех улыбнуться.