Мы оба остались без одежды. Костя, который только что целовал мне живот, поднял голову и внимательно посмотрел на меня, словно видя впервые и оценивая:
- Знал бы раньше, ещё летом бы тебя завалил.
Этим летом Костя половину августа прожил у нас на даче со мной и братом. Я вздрогнул, представив, что было бы, если бы нас застукал Иван или родители, которые приезжали на выходные.
Костя сполз чуть ниже, его лицо оказалось совсем близко от моего члена, но он не торопился. Я знал, что сейчас будет, и так хотел этого, что непроизвольно выгнулся, подставляясь Косте. Никогда бы не подумал, что сделаю такое… Никогда… Костя снова поднял на меня глаза – хитрые, понимающие и довольные.
Он высунул самый кончик языка и провёл по головке, размазывая по ней капельки выступившей смазки. От этих дразнящих движений у меня по всему телу прошла судорога. Я шумно вздохнул и тут же услышал тихий смешок Кости. Я понимал, что для него это игра, что он забавляется моим смущением и неловкостью, но я бы, наверное, умер, если бы он остановился.
Язык Кости прошёлся вдоль всего моего члена вниз, а потом обратно, пощекотав уздечку. А потом я почувствовал, как его пальцы раздвигают половинки моих ягодиц. Я напрягся и немножко отполз назад.
- Костя, - позвал я, облизнув пересохшие губы.
Он, продолжая вылизывать мой член, пробормотал что-то вроде «ммм», а потом полностью взял его в рот. Я на пару секунд забыл, что хотел сказать, такими захватывающими были ощущения - а звук, этот тихий влажный звук, от него одного уже можно было кончить! Но когда палец Кости нашёл моё отверстие и осторожно надавил, я всё мгновенно вспомнил.
- Костя, я раньше никогда… - признался я.
Он будто бы не слышал: по-прежнему сосал мой член, теперь уже сильно, чувственно, заглатывая чуть не до конца, а его палец поглаживал мою дырку. Я уже открыл рот, чтобы повторить, но тут Костя прервался, отпустил меня и выпрямился. Он взглянул на меня недоверчиво и немного насмешливо.
- Ну ты даёшь, мелкий! – наконец сказал он. Его губы были влажными, яркими, немного припухшими. На подбородке тоже что-то блестело – слюна, или моя смазка, или всё вместе. – Терпи, раз подписался. Я теперь тебя отсюда не выпущу.
Я подумал, что и сам никуда не уйду, и потянулся к нему.
- Подожди, - сказал Костя. – Я дверь закрою. Вдруг кто притащится.
Он спрыгнул с кровати, взял со стола ключи и запер дверь.
- А Казаринов не придёт? – вдруг пришло мне в голову.
- Нет, он до семи работает.
Он вернулся ко мне, обхватил за плечи и снова начал целовать, но за эту минуту, что его не было рядом, я немного остыл, и снова в голове проносилось: что я делаю? Костя – друг моего брата, я с ним последние полгода вообще ни разу не разговаривал, в конце концов, я к нему просто за конспектами зашёл. Какого хрена я делаю голый в его кровати? С другой стороны, наверное, так и надо: попробовать, что такое секс, с человеком, который ничего для тебя не значит. Это как в поезде случайному попутчику выговориться – с незнакомым легче.
Костя почувствовал моё напряжение:
- Ты чего трясёшься весь? – спросил он. – Не бойся, я аккуратно.
- Да я не боюсь, просто… Не знаю, расслабиться не могу.
- Сейчас мы тебя расслабим. – Костя опять вскочил с кровати, открыл дверцу стенного шкафа и чуть не с головой туда залез. – Ага, вот, из личных запасов Казаринова. Что предпочитаешь? Есть виски. Есть текила, аж две бутылки, разной.
Я не стал отказываться. Решил принять немного – для храбрости и в целях анестезии.
- Давай текилу.
Костя вытащил большую наполовину пустую бутылку, потом повернулся ко мне:
- Тебе восемнадцать-то есть, мелкий?
Ага, как в койку меня тащить, он не спрашивает, сколько мне лет, а как текилы плеснуть, так интересуется.
- Будет скоро. В январе.
Костя достал стаканы, налил: мне - прилично, себе – пару глотков. Я выпил всё почти разом. Накрыло меня не мгновенно, но быстро: обедал я часа три назад.
Стаканы мы поставили на пол под кровать, и Костя снова развёл мне ноги, на этот раз устроив меня в узкой кровати поудобнее. Он, пока ходил за текилой, принёс заодно баночку со смазкой и презервативы. Выдавив немного геля, Костя попытался просунуть в меня палец. Другой рукой он начал гладить и массировать мой член - меня так и выгнуло от удовольствия, и в этот момент палец проскользнул внутрь.
Костя не торопился, аккуратно растягивая меня сначала одним пальцем, потом двумя. Подход к сексу у него был практический, какой-то бесчувственный, почти деловой; но меня это не сильно напрягало – уж лучше так. Не хотел бы я, чтобы он в порыве страсти сразу загнал в меня свой член по самые яйца. Член у Кости, кстати, был не очень большой – на моё счастье.
Я сам не заметил, как начал подмахивать. Костя довольно, по-кошачьи улыбался, глядя на меня.
И тут я услышал какой-то щелчок – услышал, но не обратил внимания. Мне было не до щелчков: от размеренных движений костиных пальцев по моему члену мне было так офигительно хорошо, что я думал только о том, чтобы он сжал посильнее или двигался бы побыстрее, и тогда бы я кончил. До меня дошло, что с этим щелчком повернулся ключ в замке, только когда распахнулась дверь в комнату и на пороге появилась высокая тёмная фигура: силуэт на фоне яркого света, горевшего в коридоре.
Я замер и, широко раскрыв глаза, смотрел на вошедшего. Костя тоже обернулся. Фак, это была та ещё сцена: мы оба голые на кровати, я с широко разведёнными ногами, а Костя с пальцами в моей заднице.
Слава текиле! Был бы я трезвый – умер бы на месте.
Вошедший красоту момента тоже оценил, через пару секунд произнеся:
- Костя, что мне сделать, чтобы ты меня так каждый день встречал? Шикарно ты мальчика разложил…
Я не шевелился и даже не дышал, а Костя спокойненько так ответил, даже не подумав убрать руки с моего члена или из моей дырки:
- А ты чего так рано?
- Сегодня же среда: у меня тренировка.
Антон Казаринов – теперь я его узнал – скинул куртку, бросив её прямо на пол, и быстро снимал обувь. Я дёрнулся, попытавшись встать, но Костя локтём толкнул меня обратно. Антон буквально через секунду оказался у кровати и опустился на пол рядом, с интересом рассматривая меня. Я, как последний идиот, рассматривал его, до сих пор пребывая в состоянии, близком к шоку. Ни единого звука выдавить не мог.
- Нет, не пойду я на тренировку, - сказал Антон, начиная расстёгивать пуговицы на рубашке.