Такая громадина еле помещалась в норе. Однако двигался я всё также скрытно, как и полевой храм находился в блиндаже в километре от меня. В других же местах хоть и находились печати чистоты, иконы и священные книги, но по факту их концентрация была слишком мала, как и силы в них было… столько, сколько мог позволить себе вложить полевой священнослужитель. То есть довольно немного. Хватит, чтобы спасти от кошмаров пехоту, но не хватит, чтобы остановить тзинчита, присосавшегося к варпу.
Так, одной из ночью, я и нашёл для себя жертву. Гвардеец стоящий на входе в казарму. Его смена подоспеет лишь через четыре часа, а товарищи находятся за прикрытой дверью и крепко спят, ведь сна у них очень мало, а дел много.
Дневальный стоял долго, уверенно смотрел в точку, хранил покой товарищей. Но сон… сон вдруг навалился, он моргнул или даже заснул, тут же открыл глаза и… вроде бы ничего не произошло, а я уже полз по потолку, начал спускаться по стене на один уровень с его шеей, а затем одной из паучьих лап вонзился прямо в шею гвардейца, парализовав его. Вторым же ударом аккуратно пронзил сердце.
Смерть пришла неожиданно, а его душа уже начала сковываться хрустальной паутиной, в то время как я спокойно начал перемещаться в тело. У меня было более чем достаточно времени, как и никто не проснулся, ведь никакого шума я не издал, а обход будет сделан ещё нескоро. Ведь мало кто ожидал, что диверсант целенаправленно проникнет через всех дозорных к казарме, после чего его целью будет убить именно одного дневального.
Хотя, справедливости ради, дверь закрывать в казарму было нельзя. С другой же стороны из-за постоянных обстрелов шума было столько, что личный состав только так мог не просыпаться от очередного залпа. Да и будем честны, под таким углом тумбу толком видно не было.
Впрочем, провернув подобное я мысленно оставил себе пометку, решить эту проблему в своих подразделениях. Ведь когда ко мне пришёл на смену другой боец, уже не осталось тела хрустального паука, а самом дневальном находился демон Тзинча, который уже думал о том, как бы проникнуть на следующий эшелон обороны, а затем ещё дальше и дальше, до самого Индевора.
Глава 302
— ТРЕВОГА, АВИАЦИЯ!!! — закричал дневальный и тут же вскочил я на ноги, не успев даже толком поспать.
Гремели зенитные орудия и грозно свистели бомбы и ракеты хаоситов. Он специально ставили на своё вооружение свитки, вырабатывая у каждого защитника рефлекторную реакцию ужаса от одного только звука. И с грохотом планировали авиабомбы, разрывая бункера и блиндажи. В это же время строчили пулемёты и работали зенитно-ракетные комплексы, пытаясь сбить хоть что-то и остановить прорыв авиации хаоситов, которые подбирались к нам на предельно низких высотах.
Тут же выбравшись наружу, я побежал прямо к своей позиции. В любом момент мог раскрыться варп-разлом или с неба могли полететь ещё и десантные капсулы. Могло пройти буквально всё что угодно и потому мы в оба глаза смотрели как вперёд, так и в собственный тыл. Но едва одна из бомб приземлилась в тридцати метрах у меня, разрушив траншеи и разворотив ДОТ, как все повалились с контузией, а кого-то ещё и щедро присыпало землёй.
Однако меня такой ерундой было уже не взять и быстро очухавшись, я воспользовался суматохой.
— Эй ты! Помоги! — кричал старший сержант, откапывая гвардейца.
Кричал он громко, из ушей его текла кровь, а сам он тут же отвернулся. Это была ошибка, ведь я уже подобрал железный осколок и ударил прямо в затылок сержанта. После чего тот отрубился, а я тут же со всего размаху вонзил этот же осколок в свою грудь. Незримая магия происходила в этот момент, вновь я забирал более удобное тело, пока два трупа никак не привлекали чужого внимания в этом аду.
Через каких-то два часа тревога затихла, а я уже был в теле не рядового солдата, а старшего сержанта, который командовал целым взводом. Медленно, но уверенно я добрался до штаба. Тело рядового разумеется нашли, но кто-то стал разбираться, что осколок воткнут несколько более странно, чем обычно? Лежа труп, в груди торчала сталь, всё ясно, сдох при обстреле, очередной.
Нет, никаких экспертиз не проводилось, трупы просто скидывали в общие могилы, предварительно сняв снаряжение, которое потом починят и снабдят нового бойца, который будет смотреть на новую симетричную пару сапог, где левый не отличается от правого, смотреть на этот характерный шов и понимать, что эту пару сняли с трупа, после чего залатали и дали ему, чтобы потом и с него снять.
Такое отношение вызывало мягко говоря возмущение со стороны личного состава. Техножрецы, которые занимали здесь ведущие посты в командном составе и перед архимагосами которых держали ответ даже полковники, не понимали недовольства. Чего добро выкидывать? Сапоги целые? Целые. Ноги не промокают? Не промокают. Их от чужой крови почистили? Почистили.
Пару слов, некоторое попустительство с моей стороны и вот драка, три трупа, лейтенант отдаёт приказ о жесточайших мерах. Расстрельная команда вышла, лейтенант явился лично посмотреть на происходящее. Но внезапно один из гвардейцев начал сопротивляться, брыкаться. С завязанными руками он не давал поставить себя на колени, матерился и плевался кровью в сапоги казалось бы своих собратьев.
А я стоял и смотрел, ожидая когда же второй гвардеец, что уже стоял на коленях почувствует, как слабо я завязал ему руки. Ещё одна бойня, внезапно лейтенант осознал, что ситуация выходит из-под контроля. А один из бойцов расстрельной команды промедлил, опустил оружие, после чего молча перевёл ствол лазгана на лейтенанта.
— Ложитесь! — крикнул я и попытался грудь закрыть уже лейтенанта.
Разумеется не успел, выстрел угодил прямо в его живот, а остальные два в мою грудь. Суматоха, пальба, бунт среди гвардии подавили быстро и решительно, более сорока трёх гвардейцев оказались расстреляны, на позиции отправили роту из Корпуса Смерти для поднятия боевого духа. А лейтенанта, который не должен был выжить, ведь ранение в живот из лазгана… оно было довольно серьёзным, фраг-жилет проплавило, внутренности поджарило, в девяносто семи случаях с такими ранами не выживали.
Но случилось чудо, инфекция подавилась, лейтенант пошёл на поправку, через три дня он уже встал на ноги. И тут бац-бац, ещё один прорыв на фронте, переброска резервов, три обстрела, а я в теле помощника хирурга. В теле весьма хрупкой девушке, но лишь на первый взгляд, ведь её хватки хватало, чтобы держать бойца, столь рьяно сопротивляющегося ампутации конечности. Как и характер у неё был что надо, ведь за частую она сама брала в руки пилу и делала то, что спасёт жизнь бойцу, пусть и огромной ценой, после которого судьба бойца… будет не самой завидной.
— Собираем вещи, нас перебрасывают на восточные госпитали, — объявил ведущий хирург. — Там горы трупов.
И вот я уже в довольно глубоком тылу, принимаю раненных, смотрю как мимо проносят даже астартес, как по железным дорогам к фронту едут вагоны с техникой и снарядами. Да, порой и до сюда долетает, как и пустотный щит лишь краешком нас накрывает, но накрывает же. В целом место хорошее, но мне надо было попасть ещё дальше. Как добиться этого?
Да очень просто, особенно если ты женщина. Кругом так много мужчин, что давно уже не знали женского тепла. Один взгляд, пол комплимента, лёгкая улыбка — они уже выдумают всё оставшиеся, решив что они особенные. Затем письмо, встреча в закромном месте, удар ножа, а бездыханное тело в петлю. От её руки я уже написал о том, что более не выношу криков умирающих солдат. Никого это не удивило.
Сложнее было скрыть следы окровавленной одежды на теле старшины. Но и тут смекалка позволяет сделать многое, надо всего лишь самого себя порезать бритвой.
— Дерьмо! — громко крикнув я влетаю в блиндаж, кровь хлыщет во все стороны из намыленной шеи.
Никто не задал вопросов, швы наложил себе сам, после чего вернулся к своим обязанностям. Старшина был не просто полевой тварью, а заведовал складом ещё дальше в тылу. Через меня проходило многое снаряжение, а так же львиная доля бытового барахла, вроде тех же сапог, касок, перчаток и кучи всего, за чем гвардейцы приходили каждый день тысячами и десятками тысяч, ведь казённое имущество то и дело портилось, кто бы мог подумать.