— А теперь, если вы будете любезны присесть, барон изложит вам суть операции. Не думаю, что есть смысл напоминать о необходимости хранить в строжайшей тайне все, что вы сегодня услышите.
— В этом вы можете на меня положиться, герр адмирал.
— Вот и отлично. Герр барон, не будете ли вы любезны…
Хорват положил на длинный, до блеска отполированный стол для совещаний толстую кожаную папку, нацепил пенсне и перешел к делу.
— Герр шиффслейтенант, вам, полагаю, известно о борьбе, которую ведет орден Санусия[34] против англичан и итальянцев на границе Ливии и Египта?
Я не слишком хорошо был осведомлен в этих материях, но сделал вид, что восстание каких-то дикарей в Сахаре давно занимает мои мысли.
— Да, герр барон, я немало наслышан о ней в последнее время от немецких подводников, обретающихся в Каттаро. Насколько я понял, некоторое их количество совершает рейсы, доставляя оружие и боеприпасы на северо-африканский берег.
— Совершенно верно, герр шиффслейтенант — немецкие союзники немало потрудились в минувшие месяцы, вооружая сануситов против наших врагов. И вот почему императорское и королевское министерство иностранных дел всерьез намерено внести свой вклад в это дело.
Хорват сложил ладони так, чтобы кончики пальцев соприкоснулись, откинулся в кресле и впился в меня своими птичьими глазками.
— Как понимаете, дорогой мой Прохазка, мы стремимся к тому, чтобы когда война окончится, а это явно произойдет в скором времени, Средиземноморье не оказалось поделено между Англией и Германией в ущерб Австро-Венгрии. Итальянцы, разумеется, слишком слабы, и их можно не принимать в расчет во время переговоров. Также и французское присутствие в регионе существенно сократится. Однако очевидно, что в обозримом будущем в распоряжении Британии останется сильный средиземноморский флот, тогда как Германия обретет плацдарм за счет, не исключено, аннексированных у Франции Марокко или Туниса. Что нас волнует на этом этапе, так это не дать немцам получить нездоровый перевес в Северной Африке, и одновременно подготовить появление Австрии в роли ведущей державы Средиземноморья в тридцатых-сороковых годах.
Барон сделал паузу, чтобы извлечь из портфеля документ и протянуть через стол мне.
— Скажите, что вы думаете об этом, герр шиффслейтенант.
Это был лист клетчатой бумаги, на котором были изображены три восходящие линии: красная, синяя и коричневая. Коричневая начиналась значительно ниже двух других, но резко уходила вверх, пересекая сначала синюю, а затем и красную.
— На диаграмме представлены рост английского, французского и австро-венгерского средиземноморских флотов с 1910 по 1970 гг., основываясь на темпах роста 1914 года. Как можете видеть, коричневая линия, обозначающая нас, пересечет синюю, обозначающая Францию, около 1938 года, а красную, обозначающую Англию, примерно в 1963. Причиной столь стремительного в сравнении с другими флотами роста кроется, конечно, в необходимости Британии и Франции поддерживать значительное военно-морское присутствие на других театрах, тогда как двуединая монархия, являясь державой исключительно средиземноморской, может позволить себе концентрировать все построенные дредноуты в Поле.
— Чрезвычайно впечатляет, — заметил я. — Но поясните, герр барон, как связано это с восстанием сануситов?
— А вот как. Как можете видеть, наше с Англией соперничество станет особенно ожесточенным к концу пятидесятых годов. Прежде чем это произойдет, мы в министерстве хотим подготовить почву к тому, чтобы императорская и королевская монархия обрела надежную опору на южных и восточных берегах Средиземного моря. Вам наверняка известно, что одним из титулов нашего возлюбленного государя является «король иерусалимский»? Так вот, мы намерены воплотить его в реальность.
Я, пораженный таким невозмутимым апломбом, внутренне присвистнул.
— Позвольте заметить, герр барон, что вы, дипломаты, удивляете меня. Вот я, офицер подводник, не берусь загадывать, доживу ли до следующего утра, а вы строите планы на десятилетия.
Губы Хорвата растянулись в узкой, кошачьей улыбке.
— В этом-то и заключается искусство дипломатии, дорогой мой Прохазка! Позвольте вам напомнить, что не зря благородный дом Австрии является в последние полтысячелетия главной земной опорой католической церкви. Подобно Риму, Вена мыслит столетиями, не годами.