Все обожают меня!
И бабушка подслеповато глядит на меня как на солнце.
И ей девяносто.
И помнит она через раз.
А завтра я снова приеду и всё повторится –
Нучтотамсработой-амужкак-легколивмоскве.
– Бабулик, давай о другом.
Помнишь фильм «Дело было в Пенькове»?
– Не помню.
– А помнишь войну?
– Нет, не помню.
Давай о тебе.
…Все мы врём, насколько позволяет нам наша подлость и нежность.
И я здесь – банальный солдат на топком поле бессмысленной светлой лжи.
Но ведь, если вдуматься, коварная старуха сама меня с детства приучала к вранью.
В ответ на вопрос «Ты всегда будешь рядом?»
Шептала: «Всегда».
My Dan
вот потому и не сплю
снится больная ересь
черти по осени стали в два раза злей
переведи меня через это
через
my dan
и стопарик ещё налей.
нет, не засну
снятся кресты да кочки
папиным свитером выросший тёмный лес
я ведь была когда-то
любимой ночкой
что? Заговариваюсь.
Пьяная.
интерес –
но если тебе позвонят,
Мы ведь не снимем трубку
Знаем мы кто звонит у них по ночам
Горлышком новой бутылки
труби побудку
Что? Нет, не сплю.
Слава вам, трубачам.
Если засну –
Считай, перевод окончен
Ты меня, то есть всё-таки перевёл
Через my dan
Через мрак
И угрозы ночи
На лишь тебе понятный язык времён.
Вот и заснула
I’m sorry
I’m yes
I’m no
Мне не приснятся
Клиенты
Фейсбук
аборт
носом в твоё плечо как будто дредноут
что, непутево скитаясь, нашёл свой порт.
Плюс жизнь
Плюс жизньВыпуск 6
Спецпроекты ЛГ / Литературный резерв / Лицей
Кристина Гептинг – лауреат премии «Лицей»
Теги: Кристина Гептинг , проза
Отрывок из повести
Кристина Гептинг
Вашу мысль,
мечтающую
на размягчённом мозгу,
как выжиревший лакей
на засаленной кушетке,
буду дразнить
об окровавленный
сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь,
нахальный и едкий.
В. Маяковский, «Облако в штанах»
Часть первая
* * *
Мне так уютно среди женщин, которым за тридцать, ближе к сорока. Мне приятны их мягкие обиталища – бухгалтерии, отделы кадров. Чай, печенье, каталоги «Эйвон», тихонько играет какое-нибудь «Дорожное радио»…
– Пиши автобиографию, – сказала мне одна из милых сотрудниц отдела кадров областной больницы и протянула разлинованный листок.
– А что писать-то? – спрашиваю. – И… это… Вы, может, забыли, но я санитаром устраиваюсь, а не главврачом.
– Ой, правда, а мы и не знали, – подхватывая мой шутливый тон, продолжает приятная женщина. – Так положено. У нас и санитары пишут, где и когда родился, кто родители, какое образование... В свободной форме. Только без ошибок постарайся.
– Да ладно, всё равно это никто не читает, пиши там что хочешь, – рассмеялась из-за дальнего стола другая кадровичка, совсем молодая.
Я пожевал казённую авторучку и принялся за дело:
«Я родился 20 августа 1997 года. Город не платил за свет в течение нескольких лет, и терпение энергетиков лопнуло. В тот вечер роды в роддоме принимали при свечах. Мою маму привезли туда с сильнейшими схватками в состоянии героиновой ломки – «Скорую помощь» вызвали прохожие. Врачи сразу заподозрили в ней ВИЧ-положительную – много их стало в последние годы. Рожать отправили в неработающую душевую. Врач и акушерка надели по две пары перчаток. Вскоре родился двухкилограммовый я с признаками героиновой ломки. Меня перевели в детскую больницу, а маму оставили ломаться в душевой.
Через пару дней пришёл её анализ на ВИЧ. Естественно, плюсовой. У меня тоже нашли антитела к ВИЧ. Однако через месяц выписали из больницы – ломку согнали, вес я набрал, что они ещё со мной могли сделать?.. Сказали, надо верить в лучшее – что на самом деле я не заразился, и мамины антитела к полутора годам уйдут.
Нас с мамой встречала бабушка. С цветами. Она, как и заповедовали врачи, верила в лучшее. Ради ребёнка мама одумается, оставит наркотики и допишет диссертацию (до попадалова мама работала ассистентом на кафедре русской литературы ХХ века).