Полковник, видя, что пока обошлось, выстраивал полк. Шумные ряды выравнивались. Подчиняясь привычно командам, люди становились в строй. Полковник наблюдал за людьми, бросал шутки и объезжал фронт, поздравляя роты: «Со свободой, братцы вторая рота!» Ряды в силу привычки отвечали раскатисто: «Покорнейше благодарим, вашсокродие!» За полковником скакали его адъютанты, штабные и ординарцы. Развевался полковой значок. Люди были взбудоражены, полны нахлынувших на них мыслей и чувств… «Поздравляю, братцы третья рота!» Фельдфебель Варварин заорал: «Отцу-командиру, возвестителю свободы, ур-ра!» Рота загремела… Фельдфебель, разгораясь, дал знак: «Качать отца-командира!» Люди кинулись вперед… Началось традиционное подбрасывание и шум. Полковник взлетал, улыбаясь и придерживая шашку. Орел, Алешка Медведев и другие участники событий стояли в стороне, молча. Орел крикнул громко: «А пора бы к делу! Покричали, — спасибо свободному фельдфебелю. Надо и поговорить: как дальше жизнь пойдет…» Солдаты повернулись… Шум затих. Полковник поглядел, улыбнулся. «Поговорим… Давай ко мне!» Полковник сел верхом, а штабные проскакали дальше. Солдаты пошли следом. Полковой адъютант на ходу сказал полковнику: «Этот тип много берет на себя: одних милует, других ссылает… Держится вызывающе…» — «А как же иначе? Пусть пошумят, подерзят… Всегда так… Потом все уляжется…»
Офицеры вошли в штаб. Следом вошел Орел с товарищами. Секунду- другую люди глядели друг на друга молча, выжидающе. Полковник сказал: «Прошу…» Орел спросил: «Полковой писарь здесь?» Писарь ответил: «Здесь». — «Пишите…» Писарь стоял в нерешительности. Полковник кивнул ему: «Пиши…» Солдаты удовлетворенно посмотрели на полковника. Орел начал диктовать: «Полк постановляет приветствовать свободную Россию, петроградский пролетариат в частности…» Полковник подхватил: «Ага… Полк заявляет также, что в его рядах все готовы отдать свою жизнь делу свободы и довести войну…» Ермолай высунулся вперед: «Чего войну? Мы насчет мира… Нам пущай мир скорее, у нас семьи оставленные… Давай мир по телеграфу…» Кто-то из солдат попросил: «Пущай тожа сапоги выдадут…» Орел спокойно выждал и продолжил: «Далее. Полк постановляет…» Один из офицеров — худощавый, нервный прапорщик — перебил: «Что полк постановляет, это еще надо обсудить». Алешка посмотрел на него и сказал: «Уже обсуждали». — «Где?» — «Где? Да везде, триста лет Расея обсуждала, все года только и скребло внутри. Долой тиранов!..» Прапорщик прищурился и спросил: «А что это за слово „тиран“, — ты знаешь?» Алешка замялся: «А чорт его знает… Наверно какая-нибудь сволочь…» Полковник улыбнулся: «Молодчина! Вы, прапорщик, удовлетворены?» Орел продолжал, стоя в середине, спокойный, поглаживая ус: «Постановляет первое: выбрать ротные и полковой комитеты. Второе…» Ермолай опять высунулся вперед: «Нам, особо старшим возрастам, главное: мир…» Орел продолжал: «Полковому комитету принадлежит право контролировать жизнь полка, оружие и приказы». Полковник повернул голову в сторону Орла и посмотрел на него. Прапорщик встревоженно спросил: «To-есть, как контролировать?» Орел ответил: «Серьезно контролировать». Прапорщик бросил: «Что ж: вы будете инспектора армии?» Ответил еврей Соломон Боер, долго молчавший: «Зачем инспектора?