«У носового орудия крейсера «Аврора», — рассказывает Ал. Холодняк, — стоят наготове артиллеристы. На мостике комиссар, члены судового комитета, сигнальщики напряженно, взволнованно прислушиваются к разгорающейся перестрелке там, где чернеется громада дворца с его почти потухшими, редко освещенными окнами».
Сигнал!
Ослепительно яркая вспышка у дула орудия молнией озарила белую палубу, защитную броню орудия и замерших на своих местах матросов.
Гулко по поверхности воды и по граниту набережных прокатился первый звук орудийного выстрела, неся осадившим дворец бодрящую весть о том, что боевой корабль, революционный крейсер «Аврора», поддержит всеми своими пушками восстание рабочих, моряков и солдат.
Аврорские выстрелы прозвучали не даром. Среди осажденных началась паника. Наступавшие с новой силой пошли на приступ»…
Зимний пал. Сгоревшие заживо очаковцы, расстрелянные азовцы, изорванные в клочья шрапнелями и обваренные паром страдальцы со «Скорого» — были отомщены.
Залп «Авроры» был последним гвоздем в гроб ненавистного, проклятого прошлого. «Аврора» отмстила за погибших сотоварищей и одновременно ревом своих орудий приветствовала рождение уже не отдельных кораблей-революционеров, а красного революционного флота!
XXII. Ледяной поход.
История кораблей-революционеров будет неполной, если не рассказать о последнем их подвиге, об историческом ледяном походе из Гельсингфорса в Кронштадт.
По Брестскому мирному договору, мы должны были очистить Гельсингфорский порт, где зимовал почти весь наш Балтийский флот. Перед моряками встала задача: либо отдать родные суда на разгром немецким империалистам, либо пробиться через сплошной лед к Кронштадту. Моряки решились на последнее, хотя к этому времени на судах был большой некомплект команд, находившихся на революционных фронтах.
14-го апреля 1918 года флот начал свой небывалый в истории поход. Предоставим слово участнику похода И. Шпилевскому:
«По выходе на Большой рейд, уже очистившийся от льда, мы увидали вдали, у Терре-Хесте, наш караван, идущий кильватерной колонной. При проходе через торосы (горы нагромождающегося друг на друга льда), суда, не приспособленные к такой работе, тотчас оборвали почти все буксиры на корме, клепки, шпильки и т. д.
Летом, в свободных водах, миноносцы носятся, рассекая волны подобно чайкам, а теперь они были жалки и беспомощны. Пробивая лед своими острыми носами, миноносцы гнули их, борта получали вмятины. Но никто этим не смущался. Думали:
«Только бы пробиться. Залечим свои раны».
На далекое пространство, насколько хватал глаз, везде дымились суда, везде шла усиленная, адская работа. Ледоколы и «Кречет», точно непобедимые гиганты, ходили взад и вперед, проталкивая суда.
Вот две подводные лодки «Змея» и «Рысь», затертые торосами. Кажется, им, отставшим от своего каравана, нет спасения. Поворачиваем и идем на выручку. После обкалывания льда лодки опять ожили и продвигаются вперед.
Вот в другом месте на мачте поднимается сигнал о помощи. Миноносец, затертый льдами, просит помощи, хотя и идет на буксире. Маленькое нежное суденышко во льдах подобно ребенку, только что начинающему ходить.
Вот пробиваются вперед стройной кильватерной колонной родные братья, красавцы эскадренные миноносцы «Новики».
А 19 апреля, в 15 часов 20 мин., после тяжелого пятидневного похода, мы увидали вдали передовые форты Кронштадта.
— Ура! Суда спасены!..
В Кронштадт и Питер прибыло в нескольких караванах около 167 вымпелов. Были спасены все суда, даже самые маленькие, вроде крошки-буксира «Сент-тенкарри»…
Под красным флагом революции пришли эти суда-революционеры. Они не захотели спустить знамя, развевавшееся на «Потемкине» при встрече с эскадрой, развевавшееся также на «Очакове» под стальным ливнем снарядов, и снова поднять ненавистный им рабский андреевский флаг»…
Учебное судно «Комсомолец» (быв. «Океан». Команда его участвовала во взятия Зимнего Дворца.
СДАНЫ НА МОСКОВСКИЙ ПОЧТАМТ:
№ 10 «Всемирного Следопыта» с приложением «Вокруг Света»
для московских подписчиков — 7 октября;
для иногородних —11 октября.
Вып, 10 «Библиотеки Следопыта»
для московских подписчиков — 26 октября;
для иногородних — 29 октября.
СОВЕТСКИЕ СЛЕДОПЫТЫ
Очерк Н. К. Лебедева
Шесть тысяч экспедиций. — 200.000 километров по неисследованным землям. — В пустыне Монголии и Средней Азии. — На «крыше мира». — За полярный круг — за камнями-самоцветами. — В поисках небесного камня — Открытие последнего великого горного хребта на земном шаре. — В поисках новых богатств, старых песен и сказок.
Десять лет Октябрьской революции — в особенности первые пять — были крайне неблагоприятны для организации больших путешествий и научно-исследовательских экспедиций. В период 1917–1920 гг., благодаря гражданской войне и общей экономической разрухе, вызванной империалистической войной, — число путешествий с научной целью упало «до нуля».
Только начиная с 1921 года, вместе с общим упорядочением жизни в стране, вновь начинается снаряжение экспедиций с научно-исследовательской целью. Целый ряд ученых и научных организаций, во главе с Академией Наук и Русским Географическим Обществом, предпринимают посылку экспедиций в разные малоисследованные уголки нашего обширного Союза.
В кратком очерке нет, конечно, никакой возможности подвести итоги и даже просто перечислить все экспедиции за период 1922–1927 гг. Мы поэтому вынуждены лишь ограничиться упоминанием, что в этой области, за короткий промежуток времени, советскими учеными проделана огромная работа.
Многие, вероятно, даже просто не представляют, насколько велика была работа в области исследования нашей страны за эти короткие пять-шесть лет.
Академия Наук подсчитала, что за период 1922–1927 гг. в СССР было снаряжено около шести тысяч различных экспедиций, при чем членами этих экспедиций было пройдено более чем
двести тысяч километров
по неисследованным землям. Чтобы более ясно представить себе все значение этой цыфры, мы должны вспомнить, что двести тысяч километров превосходят в пять раз длину окружности земного шара по экватору!
Мы не можем подробно говорить в небольшой статье о всех даже наиболее крупных экспедициях за время с 1922–1927 гг., и поэтому остановимся лишь на пяти-шести экспедициях, имеющих наиболее важное значение.
Наиболее выдающейся по своим научным результатам, без сомнения, следует поставить монгольскую экспедицию нашего известного путешественника и исследователя Средней Азии П. К. Козлова.
Эта экспедиция, снаряженная по распоряжению Совета Народных Комиссаров, продолжалась целых три года (1924–1926) и обогатила науку многочисленными и ценными открытиями не только в области географии, но и в области археологии и зоологии.
Экспедиция П. К. Козлова исследовала великую азиатскую пустыню Гоби и составила первую в мире карту центральных областей Гоби. В то же время крупные археологические открытия П. К. Козлова внесли много нового в историю Азии и заставили заговорить о себе весь мир [26]).